Владислав Крапивин - Оруженосец Кашка

– Подожди, – хмуро сказал он Серафиме. – Не видишь, он весь в крови?

Конечно, Кашка не весь был в крови. Просто рука у него оказалась расцарапанной выше локтя. Кровь ползла медленными струйками.

– Покажи, – велел Володя. – Дрался, что ли?

– Это он сам о ветки расцарапался, честное октябренское, – жалобно заговорил Мишка Зыков. – Я его даже не стукнул ни разику.

Серафима поморщилась:

– Еще не легче! Теперь в медпункт его тащить. Бинты, йод, писк…

– Какой там писк, – сказал Володя. – Кашка, иди к Райке. У девчонок есть бинт. Да скажи, чтоб промыли. Ну, бегом, чего стоишь?

Кашка моргнул, приоткрыл рот, словно спросить хотел что-то. И сорвался с места.

Серафима растерянно посмотрела вслед. Потом запоздало возмутилась:

– Ты, Новоселов, собственно говоря, что распоряжаешься?

– Тебя пожалел, – усмехнулся Володя. – Сама же говоришь, что боишься писка.

– Не лагерь, а орда, – печально сказала Серафима. – Ну ладно. Я с вами еще разберусь.

– Разбирайся со мной, – серьезно попросил Володя. – А с Кашкой я разберусь сам.

– Великолепно! – Серафима подбоченилась и наклонила набок голову. – Может быть, теперь ты вожатый, а не я? Может быть, ты за мой отряд отвечаешь? Или я все-таки?

– Ну, ты… – мрачно согласился Володя. – А если ты… Если ты отвечаешь, то отвечай как надо, а не хватай сразу человека за шиворот! Ты знаешь, зачем он бегал на почту? Ничего не знаешь. А сразу ругаешься! А может быть, он какое-то важное письмо ждет! – Володя почувствовал, что нашел слова, с которыми трудно спорить. И продолжал почти весело: – Может быть, у него дома что-нибудь случилось, может, он по ночам не спит… Ты его про это спросила?

– Не спит он, как же… – неуверенно проворчала Серафима. – Другой бы на его месте взял бы тогда и объяснил все. А он стоит и молчит…

– Другой на его месте, – ядовито сказал Володя, – взял бы да сунул все эти письма под пень в лесу или в яму какую-нибудь. И концы в воду. Никто бы и не узнал, что он на почту бегал. А он принес…

Может быть, Серафиме нечего было возразить. А может быть, она взглянула на рассыпанные по песку письма и увидела среди них то, которое очень ждала. В общем, она торопливо наклонилась, собрала конверты, проворчала, что все равно это дело Кашке, а заодно и Зыкову так не пройдет, и ушла.

Володя весело засвистел. Победа была за ним. Он уже хотел покинуть «поле битвы», но заметил у края аллеи, в траве, свернутый листик бумаги. Записка, что ли, какая-то? Она шевелилась под ветром, словно хотела выбраться из путаницы стебельков и листьев.

Володя развернул бумажку и увидел:

Стихи для Валоди

Володя аккуратно, уголок к уголку, свернул листик и спрятал в карман. Улыбнулся и пошел туда, где перевязывали раненого оруженосца.

Но Кашка уже сам летел навстречу. Распущенный бинт реял за ним, как вымпел.

Сзади с возмущенными криками бежала Райка, а за ней еще три девчонки.

– Во-лодя… – Кашка остановился и никак не мог отдышаться. – Тут бумажка… с письмами была… Я потерял…

Володя вынул стихи.

– Эта?

Кашка начал улыбаться. Улыбка была смущенная и вопросительная.

– Я прочитал, – негромко сказал Володя. – Хорошие стихи. Правда, Кашка, хорошие. Честное слово… Ну, давай я завяжу руку.

– Вот придумал! – вмешалась Райка. – Нужен стерильный бинт. Смотри, он этот в песке извозил. Сорвался как сумасшедший. Девочки, дайте йод.

Она развернула новый моток бинта. Кашка послушно подставил локоть. Смотрел он не на Райку, а на Володю. Равнодушный к боли и совсем счастливый.

– Кашка, а зачем тебя на почту понесло? – поинтересовался Володя.

– Чтоб скорей письмо отправить. Чтобы мама скорей ответ написала… – Кашка замялся. Неудобно было объяснять Володе, что без маминого разрешения он побаивался везти к себе гостя.

– А дрался зачем?

Кашка насупился. Покосился на Райку.

– Я потом… скажу.

Райка завязала тесемки бинта.

– Пойдемте, девочки. Пусть они секретничают.

Девчонки с независимым видом удалились. Даже их спины говорили: «Больно нужны нам ваши тайны!»

– Ну? – сказал Володя.

– Мишка Зыков говорил, будто она нарочно мимо стреляла… – Кашка сердито кивнул вслед Райке. – Нарочно, чтобы тебе первое место досталось. Потому что… Мишка – он дурак. Говорит: потому что она в тебя влюбилась.