Михаил Бартенев - Барабашка, или Обещано большое вознаграждение

Круглый как мяч Гуталинов просто Катался от хохота. Так его и закатили в милицейский «Роллс-ройс». С телохранителями же пришлось повозиться: Вован и Толян распевали песни, крепко обнявшись с пилотом первого класса Сидоровым, и никак не желали с ним расставаться.

Мама Таня со страхом ждала объяснений со своим шефом. Но в машине ему уже всё объяснили. И каково же было её удивление, когда миллиардер появился в приёмной, в буквальном смысле падая от смеха.

— Ну, Таня, вы меня уморили! Летел самолёт — ха-ха-ха! — в Америку!.. А я его — ой, не могу! — назад повернул!.. И всё из-за чего, ха-ха-ха?.. Я-то думал, вам я нужен… А вам нужны — ой, держите меня! — ключи от сейфа!..

— Может, вам крепкого чаю? — спросила мама Таня, испугавшись за здоровье своего шефа.

— Ничего, — успокоил её Гусев-Лебедев. — Через полчаса само пройдёт.

Через полчаса клад стоял на столе в кабинете у Гуталинова. Перед тем, как открыть ящик, в который он был упакован, Главный Милиционер ещё раз предупредил присутствующих о строжайшей секретности и государственной важности происходящего. Затем сервиз был бережно извлечён, и все замерли в ожидании чуда. Один Гуталинов, который ещё ни разу не видел никаких превращений, суетился и приставал с вопросами:

— А он как — сразу превратится или постепенно?.. А это не опасно? Может быть, всё-таки вызвать охрану?..

— Да тише вы! — прошептал Юра. — Не мешайте.

Шли минуты, а Барабашка всё не превращался и не превращался.

— Послушайте, — снова не выдержал Гуталинов. — А зачем ему вообще понадобилось кладом становиться?

— Перестаньте задавать праздные вопросы, — рассердился генерал.

Но вопрос был вовсе не праздным: дети вдруг совершенно отчётливо вспомнили, что ведь кладом-то Барабашка стал из-за них!

— Это мы виноваты, — сказал Юра. — Он старался нам помочь, а мы его во вранье обвинили…

— Барабашечка, миленький, — попросила Нюра, дотронувшись до золотого подноса. — Прости нас, пожалуйста! А?

Барабашка молчал. Неужели они опоздали? Но ведь три дня-то ещё не прошли…

Все с тревогой посмотрели на деда.

— Что-то здесь не так, — сказал Барабан Барабаныч, внимательно разглядывая сервиз. И вдруг хлопнул себя по лбу: — Ну, конечно! Как он может превратиться, когда здесь одной ложки не хватает.

— Почему не хватает? — удивился Ломоносов, доставая из кармана мятую бумажку. — Семнадцать предметов, точно по описи.

— А должно быть восемнадцать! Я этот сервиз как свои пять пальцев знаю.

Долго гадать, куда девался восемнадцатый предмет, не пришлось. Даже без предварительного следствия всем было совершенно ясно, что ложку припрятал на всякий случай честнейший Скупидонов.

— Может быть, он не был до конца уверен, что государство вернёт ему двадцать пять процентов? — попытался оправдать пенсионера Ломоносов.

— Что-о?! — побагровел Гусев-Лебедев-Пугач. — Двадцать пять процентов? Да я ему… трам-та-ра-рам!.. двадцать пять лет… трам-та-ра-рам!

— А без трам-та-ра-рам никак нельзя обойтись? — попросила мама Таня, косясь на детей.

— Можно, — согласился генерал. — Но строгого режима.

— А что, если моих молодцов послать? — оживился Гуталинов, вспомнив вредного старикашку. — Они ему быстро мозги вправят.

— Не надо. Всё должно быть сделано по закону, — сказал генерал.

И, оставив клад под личную ответственность миллиардера, все покинули «Гута-банк» и отправились на Божедомку. Операция «Барабашка» продолжалась.

При всех своих железных качествах Главный Милиционер имел одну слабость — любовь к эффектам. Поэтому во двор дома номер четырнадцать машина въехала с таким воем, что даже привыкшие за последнее время ко всему жильцы вздрогнули и бросились закрывать окна и форточки. Не слышал ничего только Скупидонов. Обалдевший от вчерашней находки, Сидор Маркович со страшным грохотом доламывал стенку в ванной, надеясь найти еще что-нибудь. Там его и взяли.

— Считаю до трёх! — грозно сказал мастер быстрых признаний Лебедев-Пугач.

Скупидонов признался на счёт два. Да, он действительно утаил одну ложечку, завернул её в тряпочку и положил на шкаф. Вот сюда! Скупидонов залез на табуретку, чтобы достать свёрток, и чуть не свалился на пол. Ноги у него обмякли, а лицо выражало самый неподдельный ужас.

— Здесь!.. Она была здесь!.. — лепетал несчастный Сидор Маркович, размахивая перед генеральским носом старым носовым платком. — Честное пенсионерское!