Андрей Жвалевский - Я хочу в школу

— И как мы теперь будем учиться? — притворно вздохнула Аня. — Никто теперь не боится, родители возмущаются…

— Уходит Анастасия Львовна! — радостно заявила тетя Катя. — Она нам на собрании сказала, что ее давно звали куда-то на повышение, а она все боялась детей оставить. А теперь ей поступило такое предложение, от которого она не может отказаться.

— Понятно, — вздохнула Аня, — сбежала. Теперь она будет не детей, а учителей пугать.

А потом подумала и добавила:

— Жа-а-алко…

— Чего тебе жалко? — удивилась Полина.

— Не чего, а кого! Мне учителей жалко. Их же защитить некому!

Дима первый раз в жизни видел плачущую Кошку. Он бестолково топтался рядом, не зная, с какой стороны подойти, не зная, что делать и что сказать.

А она ревела, как маленькая, вытирая слезы ладошками.

— Я понимаю, я это заслужила, я должна уйти раз обещала. И я уйду. Тут рядом школа есть, я туда переведусь.

Тут Юля прерывисто вздохнула.

— Только там не будет Впалыча, и опять будут все чужие. И Жени не будет, и Анечки, и тебя… Как же я без вас? Как же я без тебя?

Диме хватило секунды на то, чтобы чуть не утонуть в Кошкиных слезах. Его руки сами собой обняли, прижали, сердце тут же ухнуло и остановилось. «Сейчас убьет!» — молнией пронеслось в голове.

Но Кошка и не думала никого убивать. Она самозабвенно ревела, уткнувшись лицом в Димкин свитер.

— Если ты уйдешь, я уйду с тобой, — тихо сказал Дима. — Как же я без тебя?

Кошка на секунду замерла у Димки в руках, а потом зарыдала с новой силой.

— Какая же я ду-у-у-ра, — провыла она.

А Дима только прижал ее к себе покрепче. Он был совершенно, безусловно и неприлично счастлив.

Анечка вскочила с кровати и начала судорожно собираться.

— Мааам, — закричала она, — где мои колготки?!

— На стуле.

— А! Вот они! А где мой завтрак?

— На столе.

— А! Нашла! А где моя куртка?

— Не нужна тебе куртка, теплынь на улице! И куда ты так несешься, тебе до первого урока еще час.

— Какой час, у нас последний звонок на носу! Нам еще репетировать и репетировать. И мне еще к олимпиаде готовиться и у нас турнир по шашкам в начальной школе! Короче, дай мне быстрее яблоко, я побежала.

— Аня, а ну сядь быстро! Поешь как человек!!!

— МАМА! Я ХОЧУ В ШКОЛУ!!!

События, описанные нами в книгах, имеют обыкновение сбываться. Мы не специально, так само получается. После «Время всегда хорошее» изобрели телефоны, которые сворачиваются в трубочку. После «Гимназии № 13» в одноименной минской гимназии завелся большой кот, а после «Москвеста» в Москве появился памятник голубям.

Мы клянемся, что этот памятник придумали вместе с трогательной историей про голубей и понятия не имели о его существовании. А уж о том, что он стоит во дворе той самой церкви, мы и представить себе не могли… До сих пор с трудом верим в его существование, несмотря на то, что сходили, сфотографировались с ним. С ними. С голубями.

Так вот, «Я хочу в школу!» мы писали с тайной целью. Мы подумали: раз наши книги сбываются, то и эта сбудется. И наши дети будут просыпаться с утра и бежать в школу, как на праздник. И учиться им будет интересно.

А пока мы этого ждем, вокруг книги уже начали происходить настоящие чудеса. Наша тест-читательница Катя Садова (а тест-читатели — это такие специальные читатели, которые читают книгу в рукописи) принесла нам письмо Анны Ордынцевой Сергею Костевичу.

Она все сделала так, как описано в книге.

И мы совершенно не удивимся, если выяснится, что жена одного из декабристов на самом деле не жена ему…

Хотя… Наверное, для одной книги чудес будет многовато. Пусть лучше наши дети будут хотеть в школу! Это наше самое заветное авторское заветное желание.

Текст письма:

Милый друг мой, Сереженька, благодарю тебя всем сердцем своим и душой за заботу твою обо мне и моих любимых родственниках. Молюсь за дорогу твою трудную в край далекий, пусть будет она доброй и безгорестной, благословляю тебя всей душой своей любящей! Дай Бог, чтобы добрался ты без нашествий сил злых, живым и невредимым. С тех пор как держу письмо твое в руках своих, радости моей конца нет. Слава и благодарение Господу за тебя, Сереженька Афанасьевич! Однако я не могу совершить то, о чем ты меня просишь, друг мой сердешный! Всемогущий людей создавал добрыми и самоотверженными, значит Господь одобрит деяние мое, и не посчитает тебя клятвопреступником. Я благодарю тебя за все старания твои, но молю — не совершай глупостей разнообразных, ведь я уже в дороге, и препятствовать этому или нет — решит лишь Господь Бог!