Григорий Белых - Дом веселых нищих

Перепуганные обыватели бежали из города, наполняя вокзалы, осаждая каждый отходящий поезд. Забивали платформы горами сундуков, мешков, корзинок с домашним барахлом. Рыча и ругаясь, дрались из-за каждого сантиметра свободной крыши вагона.

Бежали подальше от стрельбы, от голода. Учреждения не работали, но заводы продолжали дымить. Там работа не только не останавливалась, но даже усилилась. Заводы спешно выполняли военные заказы: готовили снаряды, винтовки, одежду и обувь для организующихся и прибывающих отрядов.

Спешно формировались и отправлялись на фронт новые боевые единицы, для того чтобы пополнить и привести в порядок расстроенные ряды Красной Армии.

На заводах и фабриках организовывались отряды обороны, но работа не прекращалась. Мобилизованные стояли у станков, перепоясанные патронными лентами. У станков лежали винтовки.

Вечером в клубе молодежи было собрание.

Комсомольцы, собравшись в читальне, слушали товарища Федотова. Товарищ Федотов не спеша говорил ребятам:

— Наши сдали Лугу. Это три часа езды от Петрограда. Положение создалось острое, скрывать нечего. Возможно, что белые подойдут и ближе, и Петрограду придется защищаться своими силами. Тогда долг каждого из нас помогать заводским отрядам. Петроградский комитет комсомола постановил объявить поголовную мобилизацию комсомольцев, организовать из них отряды самообороны, часть их влить в ряды армии, а часть оставить в городе…

Товарищ Федотов приостановился на минуту и внимательно оглядел сгрудившихся парней.

Никто не шевельнулся, никто не прервал его. Ждали…

Тогда он опустил голову и, глядя на Пуговочкина, строчившего протокол, отчетливо, словно диктуя, договорил:

— С сегодняшнего дня постановление вступает в силу. Все комсомольцы мобилизованы. Прикрепленные к заводским дружинам и районным отрядам должны быть на месте, прикрепленные к нашему кружку Всевобуча должны будут выделить дежурных по клубу и быть на месте, как только будет дан приказ. Командование отрядом поручено мне… Понятно?..

Ребята молчали, нахмурившись обдумывали речь товарища Федотова. Только кто-то тихо буркнул:

— Вполне понятно.

Инструктор надел папаху. Пуговочкин, шумно вздохнув, прихлопнул протокол промокашкой и поднялся.

— Собрание окончено. Вопросов нет?

Тогда заволновались, зашумели ребята.

— А винтовки нам будут? — крикнул кто-то.

— Без винтовок не повоюешь!

— Винтовки будут, когда нужда в них будет, — сказал товарищ Федотов. — А сейчас все в зал. Построиться. Сегодня идем на стрельбище — на практическую стрельбу.

— Ура-а!.. — заорали ребята

Пуговочкин схватил шапкуб и побежал тоже вниз, к подъезду, но, столкнувшись в дверях Романом, остановился.

— Слышал? Был на собрании?

— Был, — сказал Роман. — С самого начала.

— Вот, брат… Пойдем сейчас стрелять, — гордо сказал Пуговочкин.

— А мне можно? — спросил Роман.

Пуговочкин задумался.

— Ты ведь не комсомолец… Да чего там, пойдем, только на глаза Федотову не попадайся.

Стрельбище находилось на окраине города, на огромном поле, заваленном мусором.

Шел отряд по темным пустынным улицам с песнями. Комсомольцы, шагая в ногу, дружно орали:

Смело мы в бой пойдем…

На стрельбище их встретили несколько красноармейцев. Объяснив коротко, как обращаться с винтовкой, с прицелом, товарищ Федотов отошел в сторону, а первая пятерка, получив винтовки, заряжала их под наблюдением красноармейцев.

Стреляли по очереди в смутно видневшиеся белые мишени. Старательно прицеливались, долго не решаясь спустить курок, мазали.

Роман с нетерпением ждал своей очереди. Вот Пуговочкин взял винтовку, вот другой, рябенький комсомолец, торопливо вырвал винтовку из рук красноармейца. Еще один парень, отстреляв положенные пять патронов, передал винтовку красноармейцу, и красноармеец держал ее, не зная, кому давать. Тогда подошел Роман.

Красноармеец с сомнением оглядел его и ухмыльнулся. Роман испугался и, с испугу, что ли, заорал на красноармейца:

— Чего вылупился? Гони винтовку-то…

Красноармеец, продолжая ухмыляться, выпустил винтовку и достал обойму с патронами.

— Как же это ты будешь-то?

Винтовка была тяжелая, но Роман, напрягая все силы, старался обращаться с ней как можно свободнее.

Осторожно вставил обойму, защелкнул затвор и попробовал было приложиться, но дуло сразу опустилось книзу, как он ни старался удержать его.

Стало стыдно. Неловко было даже взглянуть на красноармейца, потому что тот, наверное, смеется. Но красноармеец вдруг перестал ухмыляться и ласково сказал: