Эдуард Успенский: Каникулы в Простоквашино (Дядя Федор и лето в Простоквашино)

Шарик воздух нюхает:

— Сыроежку. А сейчас белый.

Матроскин говорит:

— Дядя Фёдор, ты всё понял?

— Что я понял? — спрашивает дядя Фёдор.

— Ты понял, какая от Шарика может быть польза?

— Какая?

— А такая. Мы сейчас домой пойдём, а наш папарацци в лесу останется. Он по запаху нам грибы будет собирать белые и в кучку складывать. А мы к вечеру с тележкой вернёмся.

Шарик даже рот раскрыл и стал лапами водить, как будто он тонет.

— Дядя Фёдор, как же так? Я же фотографический пёс, не грибной.

— Это верно, — согласился дядя Фёдор. — Но грибы в доме — вещь необходимая. Потому что грибы и мясо, и овощи, и даже фрукты заменяют. Насушим их целый мешок, меньше будем в магазин за продуктами ходить.

— Меньше будем денег тратить, — сказал кот.

Так они и сделали. Дядя Фёдор и Матроскин с корзинками домой пошли за тележкой, а Шарик остался грибы нюхать и в кучку складывать.

Он много грибов собрал. Когда дядя Фёдор и Матроскин с тележкой вернулись, там столько грибов собралось, что они еле в тележку уместились.

Матроскин всё переживал:

— Эх, жаль, я не догадался, чтобы Шарик грибы и чистил заодно. Вон сколько мусора мы на корешках везём.

А Шарик так грибов нанюхался, что слышать о них больше не мог. И когда Матроскин грибной суп варил, Шарик всегда к почтальону Печкину убегал журналы про охоту читать.

В последнее время что-то почтальон Печкин к дяде Фёдору зачастил. И всё с подарками.

То журнал цветной принесёт про машины, то компас, то утюг старинный.

— А тебе, Шарик, вот коробочка разноцветная для косточек.

Но больше всего он к Матроскину подкатывался:

— Вот тебе, Матроскин, лопата зимняя против снега…

— Вот тебе, Матроскин, грабли летние, в огороде работать…

— Вот тебе, Матроскин, мышка заводная, электрическая…

Матроскин как мышку увидел, так рассудок потерял. Давай за ней бегать. Мышка, как намыленная, от всех стенок отталкивается, по полу вертится, в лапы не даётся.

Наконец, он её поймал сачком и говорит Печкину:

— Вот что, уважаемый Печкин, не надо мне таких подарков. Во мне сразу зверь просыпается. Не будите во мне животные инстинкты. Мне сразу рвать и метать хочется. Я могу не только мышку, но и Шарика покусать.

Дядя Фёдор спрашивает:

— Игорь Иванович, а что это вы такой ласковый? Может быть, вам что-нибудь от нас нужно?

— Нужно, — говорит Печкин.

— Что?

— Мне нужна одна вещь, которой у вас нет, но она у вас скоро будет.

Шарик сразу подумал, что это будущая премия за его фотографии в журналах. Потому что в смысле фотографии он здорово вырос за последнее время.

Дядя Фёдор подумал, что это новая финская лопата, которую им давно собиралась прислать тётя Тамара.

У Матроскина в голове сразу сверкнуло:

— Телёночек? Да?

Печкин на колени встал:

— Телёночек. Дайте мне телёночка.

Матроскин задумался. С одной стороны, телёночек — это хорошо. А с другой — у них один телёнок уже и так есть. Он спрашивает:

— А что вы нам дадите?

— Козлёночка?

— А у вас есть?

— Есть два.

— Козлёночек — это мало, — говорит Матроскин.

— А я вам ещё цыплят дам.

— Сколько?

— Целую шапку. У меня недавно вывелись.

Матроскин очень рад, но делает вид, что недоволен.

— Ладно, уж так и быть. Только мы ваших цыплят вместе с шапкой возьмём, а козлёночка вместе с тележкой.

Дядя Фёдор кота отвёл и спрашивает потихоньку:

— Матроскин, а зачем нам шапка и тележка?

— Эти шапка и тележка — наши шапка и тележка. Это мы их Печкину в день рождения дали, когда козочку дарили и курочек. Вот пусть теперь и возвращает.

И ещё он сказал:

— Только имейте в виду, почтальон Печкин, что козлёночка я сам выбирать буду.

И они с дядей Фёдором немедленно за козлёночком к почтальону Печкину пошли.

— Если это мальчик, — говорит Матроскин, — я его Васей назову. А если это девочка, я её Нюшей буду звать.

Ну, Нюша так Нюша.

Шарик по-настоящему поэзией заразился. Его уже не строчки и деньги интересовали, ему захотелось свои чувства через стихи выразить. Он решил большую поэму написать о собаках "Щенок Горбунок".

Он начал потихоньку её сочинять:

Правильно было написать "один человек имел собаку", но тогда получалось нескладно. А с "чел-веком" вышло лучше. Кому надо, поймёт, что "чел-век" — это "человек". Итак: