Пол Стюарт - Опасный рейс

— Жон-Жолион? — загорячилась Корби. — Да что он вообще знает?!

— Больше, чем тебе кажется, Корби, — сказала Серена, и в ее глазах заблестели слезы. — Однажды он станет капитаном какого-нибудь нормального корабля, не то что Артур…

Корби обняла сестру.

— Может быть, однажды он тоже… — начала она.

— Нет! — в сердцах воскликнула Серена, отстраняясь от Корби. — Он никогда не покинет «Гармонию». Он сказал мне об этом сегодня вечером. Какая бы она ни была ржавая и разбитая и сколько бы ему ни приходилось здесь работать из-за того, что вся остальная команда разбежалась, он сказал, что никогда не покинет «Гармонию». Даже ради… — Серена всхлипнула и спрятала лицо в белоснежном платке, который дал ей человек из каюты 21. — Даже ради меня!

— Никогда нельзя знать наверняка, — сказала Корби. — Может, однажды он передумает…

Серена повернулась к Корби, ее глаза сверкали гневом.

— Ну, теперь-то уже поздно! — сказала она. — Потому что между нами все кончено! — Она шмыгнула носом. — Зато у Жон-Жолиона есть теперь настоящие перспективы. Он-то, по крайней мере, действительно меня любит, он мне сам говорил. Представляю себе лицо Артура, когда я ему об этом скажу! Дурацкие Рыбы Любви! Что они-то в этом смыслят?!

— Послушай, Серена, — запротестовала Корби, — только не Жон-Жолион! Он такой приторный, и он жульничает, играя в регби, и он…

— Мне все равно, — отрезала Серена, залезая в постель и натягивая на голову одеяло. — Пускай теперь Артур пеняет на себя!

И она снова расплакалась, на этот раз явно не собираясь прекращать. В конце концов Корби взяла свой путеводитель Хоффендинка и тихонько выскользнула из каюты.

«В этом-то и беда Серены, — думала Корби. — Она слишком романтична — верит всему, о чем читает в этих своих дурацких книжках».

Корби направилась прямиком на нос корабля. Зазубренные очертания Далькрецианского полуострова выделялись на горизонте черным на фоне темного неба. Оконечность полуострова мерцала огнями, напоминая пирог со свечками. Огней было сотни, и их свет отражался в ряби на морской воде. Зрелище было волшебным. Корби могла бы стоять и смотреть на это всю ночь — и она именно так бы и поступила, если бы…

Если бы не печальная песня.

Да, это была она — очень тихая и очень далекая, но, без сомнения, именно она. Существо в ящике звало ее, в этом Корби не сомневалась, и надо было спешить.

Она пошла вдоль палубы, направляясь к лестнице, ведущей в грузовой трюм, стараясь как можно меньше шуметь. Хотя не шуметь, как выяснилось, было крайне трудно, учитывая надетый на Корби костюм пчелы, крылья которого при каждом шаге громко шуршали. Откуда-то из глубины корабля доносилось клацанье и лязганье — это Артур и мистер Флад работали в моторном отсеке.

Завтра она расскажет обо всем отцу. Уж он-то сразу поймет, что делать. Но сейчас нужно сходить к этому несчастному существу и успокоить его. Как, наверное, оно страдает, сидя взаперти в этом кошмарном деревянном ящике! Корби уже чувствовала, как ее кровь закипает от праведного гнева.

«Как люди могут быть так жестоки? — спрашивала она себя. — Дайте мне только рассказать обо всем отцу! Эти клоуны еще пожалеют о том, что они сделали!»

Внезапно Корби застыла на месте: она увидела, что дверь каюты 21 приоткрыта.

Корби не могла пройти мимо. Подкравшись на цыпочках к двери, она осторожно заглянула внутрь.

Внутри каюта была просто великолепна. С потолка свисала огромная люстра, а сам потолок был разукрашен замысловатым орнаментом, посреди которого нарисованные Рыбы Любви плескались среди нарисованных морских волн. Книжные стеллажи вдоль стен перемежались с прекрасными мозаичными панелями. Нептун и Флотсэм Флорри, искусно вырезанные из дерева, с обеих сторон охраняли внушительную двустворчатую дверь.

Там были столики и застекленные шкафы, изобилующие удивительными вещами, среди которых Корби заметила конические шапки федрунских рыбаков, огромные вазы, разрисованные замысловатыми сюжетами со смеющимися козами и считающими быками, рулоны роскошной материи и круглые бутыли со сладкими огурцами и медом, заткнутые пробками.

Посреди всего этого в кресле с высокой спинкой, тихонько похрапывая, сидел человек в костюме свиньи. Возле него на столике стояла полупустая бутылка, на этикетке которой было написано «Лучший столовый херес Доралакии», а рядом в серебряной рамке стояла фотография красивой женщины с черными глазами.