Лев Остроумов - Макар-Следопыт

— Приходится соблюдать большую осторожность, — пояснил турок. — Мы рискуем не только умереть, но еще и вынести ужасные мучения перед смертью. Султан жесток и мстителен.

Наконец они пришли в какую-то полуразвалившуюся хижину, темную, с выбитыми окнами. Осторожно войдя внутрь, Селим поднял люк в полу, предварительно сдвинув с него старые ящики, и опустился в подземелье.

Макар последовал за ним, ведя за собой Любочку. Некоторое время они опускались по лестнице в полной тьме. Наконец где-то блеснул огонек, и пройдя несколько шагов, все трое очутились в большом подвале, где двое турок в масках сторожили связанного спящего человека. В последнем Макар без труда признал своего грозного «тигра» — помещика Балдыбаева.

Селим сказал туркам несколько слов, они встали и удалились в ту сторону, откуда пришли ребята, а Селим, надев маску, подошел к связанному и дал ему что-то понюхать.

Через несколько минут Балдыбаев открыл глаза и оглянулся с диким недоумением. Увидев над собой замаскированного турка, он застонал и крикнул:

— Что вам от меня надо? Я — нищий, и никаких денег у меня нет. Выпустите меня!

— Успокойтесь, — отвечал Селим. — Ни убивать, ни грабить вас мы не хотим. Мы хотим только, чтобы вы поговорили с нами о судьбе вашей дочери.

— Дочери?! — вскрикнул Балдыбаев. — Что вы с ней сделали?

— Ровно ничего. Вот она, — и в обществе хорошо вам известного молодца.

С этими словами он отодвинулся и указал ему на Любочку и Макара. Балдыбаев взглянул на них широко раскрытыми глазами, ничего не понимая.

— Я — Макарка Жук, ваша милость, — промолвил, наконец, Следопыт, подойдя к нему ближе. — Помните, тот самый, кого вы грозились выпороть в Заборах.

— А! Большевики! — зарычал помещик, делая неимоверные усилия высвободиться из веревок. — Такты мстить пришел, негодяй? Что ж убивай отца на глазах его дочери!

— Я не бандит и не палач, — возразил Следопыт, нахмурив брови. — Я красноармеец и чрезвычайный курьер. Прошу не кричать и говорить с нами спокойно.

— Что вам от меня нужно? — уже тише спросил Балдыбаев, только теперь заметив удивительную перемену в Макаре: вместо озорного деревенского мальчишки перед ним стоял выдержанный, возмужавший подросток в отличном платье, говоривший с твердой уверенностью и достоинством.

— Нужно нам, папа, одного, — вмешалась в разговор Любочка, — нужно только сказать тебе, что мы уезжаем с Макаром в Россию.

— Как?! — снова рявкнул Балдыбаев, весь содрогаясь. — Ты хочешь бросить меня, отца родного, ради большевиков? Ради этого свинопаса?!

— Потише! — сказал Селим, кладя руку ему на плечо. — Если вы будете вести себя сдержанно, я развяжу вас. В противном случае мне придется позвать товарищей, и они вас придержат.

— Развязывайте, — буркнул помещик. — Все равно я в вашей власти. Дайте мне поговорить с дочерью по-человечески.

— Этого только мы от вас и хотим, — отвечал Селим, снимая веревки.

Балдыбаев сел и, разминая затекшие руки, с отчаянием смотрел на дочь.

— Папа, — начала та, присаживаясь, к нему. — Пойми, ничего худого мы не замышляем. Я говорила тебе давно, что не в силах продолжать эту жизнь, без родины, без настоящего дела, среди противных, враждебных людей. Я хочу домой, хочу жить полной жизнью, а не трепаться по кофейням.

— Ты забыла, что у нас нет дома! — перебил отец. — Они отняли его! — ткнул он пальцем сторону Макара.

— Надо понять одно, папа, — порывисто сказала Любочка. — Каждому овощу свое время: было время, когда были в России помещики и крепостные; потом стало другое время, когда крепостных не стало, но помещики еще доживали свой срок, а теперь пришло то время, когда срок помещикам кончился. И это не Макар сделал и даже не большевики, — это сделали жизнь и история. Разве ты несколько лет назад не говорил о том, что хозяйничать стало не под силу, что условия изменились, и теперь земля не дает и не может дать помещикам такого дохода, как прежде? Помещики умирали давно, но не хотели отдать землю добровольно. Тогда вот они, те, у кого земли не хватало, но кто своими руками обрабатывали ее, те взяли ее силой. Вот и все.

— Но они и избивают нас, — возразил Балдыбаев, — и уж конечно меня обратно не пустят.

— И за дело, — вставил Макар. — Не рыскал бы с бандой по Украине, не жег бы деревни и села, как сущий тигр!

— Тигр?! — рявкнул помещик, багровея. — Так вот что я тебе, мальчик, скажу: у каждого зверя есть свое логово, и это логово он привык защищать. Мало того, что вы разорили это логово, вы отняли у меня и моего детеныша, — вот ее, Любочку! — вы полсердца у меня вырвали, а когда я озлился и начал ее разыскивать, вы, меня обзываете тигром! Что бы стали делать вы на моем месте?