Лев Гумилевский: Кладбище мамонтов

Сын Гостя опустил голову.

Он слышал сзади себя спокойное чавкание и оглянулся. Мать угодливо подала ему дымящийся кусок. Сын Гостя принял его и ел, наливаясь теплом пищи, огня и сонного покоя.

В тот год весна стала вдруг. Тепло, не умеряемое ветрами и тучами, согнало снег в ручьи, озера и топи. Грязно-бурая поверхность тундры обнажилась. На ней клочьями, как лишай на теле оленя, выросли зеленые травы. Комары и мошки вздымались над землею, как дым потухающего очага над юртой якута.

Сын Гостя простоял шесть солнц на берегу моря, дожидаясь пути на остров. Ночами лед становился, но рушился от малейшего урагана, нагонявшего воду и опрокидывавшего в мэре ледяной путь.

Сын Гостя прислушивался к тишине неба, Сын Гостя вглядывался в звезды и держал оленей возле урасы. Собаки выли тревожно. Ночами неслись с вышины хлопанье крыльев, уходивших на острова лебединых стай.

Сын Гостя, сложив на груди руки, ждал.

Ночью пятого дня сторожевой лось повел ветвистое стадо по льду на остров. Сын Гостя дрогнул, взглянул на звезды, прислушался к тишине и не двинулся с места.

— Йоры не поведут меня за стадом, — подумал он и засмеялся, торжествуя, когда услышал ледяной гул, — Сын Гостя хитрее йоров!

Белая ночь стлала волнующий свет по остекляневшему морю. В белой ночи далеко видна была круглая тень от стада сохатых, перебиравшихся через лед. Тень их бежала с быстротой тени облака по белому простору. Прищуренные глаза Сына Гостя видели далеко. И в черных зеркальцах глаз сверкнуло торжество, когда грохнул, взорванный напором воды, ледяной путь, и тень стада исчезла в грудах волн и льда.

Но ночью шестого дня Сын Гостя впряг оленей в нарты, свистнул собак, уложил стены урасы на нарты, крикнул Ваненку и матери — «Ичугей! Барда!» — и погнал оленей на лед.

Собаки, олени и люди знали непрочность ледяного моста. Белая ночь без теней, едва мерцавшая бледными звездами, томила такой же таинственной и хитрой улыбкой, как море и лед.

Оленей не нужно было трогать шестом. Они неслись с быстротой ветра, и собаки задыхались от бега рядом с ними.

Иногда сердце Сына Гостя билось, замирая, как сердце раненого лося: он слышал треск под ногами оленей. Иногда окликал сзади Ваненок — он слышал ледяной гул сзади себя.

Но олени шли ровно, белая ночь раздвигалась от ветра их бега, ледяной путь уходил бесконечной лентой, и впереди вырезались из ночи такие же белые громады острова.

Сын Гостя крикнул:

— Земля! Йоры не обманут того, кто задушил тигра, как собаку!

Олени приняли крик, ветер резче забил в лица путников. Тогда издалека, как весенний гром, докатился нежный глухой ропот. Собаки взвыли. Сын Гостя погнал оленей. Грохот катился, настигая издалека.

Мать вскрикнула:

— Много богов на небе, но старый Никола старше всех! Пусть он поможет нам!

Сын Гостя засмеялся. Грохот где-то рушившегося пути догонял его, но впереди выдвигались туманные громады острова, и лед возле него крепчал от предрассветного холода.

— Йоры не догонят нас, — крикнул Сын Гостя, пугая оленей, — и йоры не сломают пути, хотя бы они лопнули, надувая воду под льдом!

Олени дышали тяжело, заглушая хрипом гул подымавшейся груди океана. Опасность гнала их вперед. Они вынеслись на берег с быстротою ветра и остановились от окрика якута. Тогда, угадывая конец пути, они стали медленно падать на колена, задыхаясь от хрипа.

Сын Гостя оглянулся назад. Ледяные горы, вздымаясь, как волны, гудели, потрясая воздух и насыщая туманом прозрачность сумерек ночи. Сын Гостя стоял до рассвета, скрестив на груди спокойные руки. Утром ледяной покров рухнул.

Тогда с острова взвились стонущие чайки и опустились на волны среди льдин. Сын Гостя велел ставить урасу на берегу, а сам ушел в глубину острова.

Оранжевое солнце, всползая за ледяными скалами, поднялось ему навстречу и разогнало утренний туман. Остроухие собаки провожали Сына Гостя, выпугивая отовсюду птиц. Они лаяли над гнездами, и Сын Гостя вместе с ними выбирал яйца и пил их. С зеркальных вод озера в розоватом тумане поднялись лебеди и тяжело опустились в густую поросль. Сын Гостя созвал собак и пошел прямо на солнце, ища следов жилья и человека.

В полдень он вышел снова к морю и остановился в раздумьи. Собаки, искавшие гнезда, вдруг заметались по чьим-то следам с визгом и лаем. Но лай их был весел и звучен — они нашли то, что заставило Сына Гостя позвать с удивлением старого пса. Пес рвал зубами его одежду и звал за собою.