Наталия Кузнецова - Волчий клад

— А где он живет, этот седой?

— У Прасковьи Ивановны остановился. Да он обещал еще зайти, тогда уж я у него и выпытаю, откуда он такой взялся.

Посидев у старика для приличия еще немного, Ромка попросил объяснить ему, как найти хутор, на котором живет лесник, и побежал домой.

За время Ромкиного отсутствия Лешка, Катька и Артем отпечатали большую стопку снимков и теперь с огромным интересом их разглядывали. Больше всего там было изображений Катьки, потому как она обожала фотографироваться. Катька была во всех видах. На одном снимке она нюхала веточку цветущего шиповника, на другом прижимала к себе огромный белый гриб, на третьем улыбалась с высокого пенька, на четвертом обнималась с березкой…

Ромка схватил фотографии, полюбовался на себя, а разглядывать Катьку ему скоро надоело, и он бросил стопку на стол. Снимки рассыпались веером, как игральные карты, и вдруг в одном из них что-то привлекло его внимание. Он поднес его к глазам и увидел ужасно испуганное Катькино лицо.

Лешка отобрала у него фотографию и удивилась:

— Катюша, что это с тобой?

— Да это когда на меня черный зверь кинулся и напугал до жути, — объяснила подруга и вырвала у нее снимок: — Здесь я некрасивая, это фото надо порвать.

Но Ромка вернул фотографию себе.

— Сто лет ты мне нужна, я вовсе не на тебя смотрел, — сказал он и ткнул пальцем в самый низ снимка: — Вот он, тот хорек. Видите черное пятнышко? Это он от нас убегает. А это… Погодите, это еще не все… Хорек-то, выходит, не просто так проснулся…

Ромка еще раз всмотрелся в самый край снимка, жутко засуетился, увеличил кадр и предъявил друзьям.

— Что это?! — Катькино лицо стало еще испуганней, чем на снимке. Потому что сбоку, никем ранее не замеченная, отчетливо отпечаталась человеческая рука, опирающаяся о березовый ствол. А запястье этой руки обхватывали большие черные часы с синим ободком.

Тогда Ромка еще больше увеличил фрагмент снимка с рукой и часами.

— Рука-то правая, — заметил он.

— А большинство людей носят часы на левой руке, — сказала Лешка. — Значит, этот человек — левша?

— Не обязательно, я сам одно время часы на левой руке носил, — возразил Артем.

— Но кто это? Почему он не подошел к нам? — хриплым от волнения голосом спросила Катька.

— Не знаю. — Ромка покачал головой, и его как током стукнуло: — Послушайте, а может, это тот самый седой, который приходил к деду и расспрашивал у него про Марью Антиповну?

— Что еще за седой? — не понял Артем.

Ромка передал друзьям свой недавний разговор со старичком и, помолчав немного, убежденно заявил:

— Конечно, это был он, больше некому.

— Наверное, он за нами следил, — расширила глаза Катька.

— Не мели чепуху, — поморщился Артем. — Откуда ему было знать, зачем вы идете в лес? — Он взял у Ромки фотографию, пристально всмотрелся в нее и недоуменно пожал плечами. — Скорее всего, он на вас случайно наткнулся.

— Думаешь? — Ромка сел, снова вскочил, оперся руками о стол и обвел всех взволнованными глазами: — Тогда он нас подслушивал, мы с Катькой очень громко разговаривали. Иначе зачем ему было от нас прятаться? Вот что! — оторвавшись от стола, он саданул по нему кулаком. — Надо срочно найти этого седого и посмотреть, какие у него часы!

Но на улице уже стемнело, и поиски седого незнакомца друзья отложили на завтра. А еще Ромка предложил съездить к леснику за старой картой местности. Никто не возражал. Всем вдруг захотелось посмотреть, что представляет собой лесничий хутор.

Перед сном друзья еще раз просмотрели все фотографии, но ни на одной из них ничего странного и необычного больше не обнаружили.

А глубокой ночью Ромка разбудил Артема — они жили в одной комнате — и таинственно прошептал:

— Слушай, мне кажется, этот седой или кто другой там не случайно оказался и вовсе не потому, что за нами следил. Мы ведь с Катькой там только фотографировались, а клад уже не искали, потому что на обед торопились. Что, если на той поляне как раз и зарыты сокровища?

— Все может быть, — не вдаваясь в смысл Ромкиных слов, пробормотал Артем и повернулся на другой бок.

Ромка еще долго вздыхал и ворочался, но в конце концов затих и он.

Лешка с Катькой проснулись от звона и грохота и выскочили на кухню. Оказалось, что Нина Сергеевна уронила какую-то тарелку и теперь собирала ее осколки.

— Надеюсь, посуда разбита к счастью. Садитесь за стол, раз встали, — сказала она и включила чайник. Вскоре на плите зашкворчала яичница и запахло свежесмолотым кофе.