Святослав Сахарнов - Солнечный мальчик

Ехать на стройку всё-таки пришлось.

Надо было отправить телеграмму на Камчатку, достать билеты, наконец просто отдохнуть.

В автобусе, куда они сели, без конца слышались одни и те же слова:

— Строительство… ГЭС-2. Строительство… ГЭС-2.

— Мама, что такое ГЭС-2? — спросил Вовка.

— Гидро-электро-станция номер два. Гидро — значит, на реке. Номер два — значит, первую уже построили. Автобус, прошуршав по асфальту, перебрался на мощённую камнем дорогу, проехал по ней часа два и, обогнув поросшую ёлками гору, начал спускаться к реке.

Река лежала внизу в долине. Прямая, блестящая как полоса стали. По обоим берегам её громоздились насыпи. Они, как руки, с двух сторон сжимали реку.

— Ух, ты!

Автобус накренился, и у Вовки захватило дух.

— Что это такое? — спросил он, показывая пальцем вниз, где на дне огромного котлована росли из земли бетонные откосы громадной стены, грохотали краны и сновали сотни самосвалов.

— Плотина! — буркнул Вовкин сосед.

— Настоящая работа! — сказала мама.

Устроились в кабинете не плохо. «А где же мухи?» — подумал Вовка. Мух не было. В кабинете было чисто, пахло сосной и клеем.

— Вовочка, ты не устал? — спросила мама. — Посиди, я схожу на станцию — дам на Камчатку телеграмму и узнаю насчёт билетов.

— И я!

Отправились вместе.

Железнодорожная станция оказалась большим домом, к которому то и дело подъезжали автобусы. В маленьком скверике на чемоданах дремали пассажиры.

Это было не особенно интересно. Зато другой стороной дом выходил в необычный мир пахнущих нефтью стальных путей, красно-зелёных светофоров и тяжёлых паровозов, при движении которых дрожала земля.

Мама еле утащила Вовку с перрона в здание, на почту.

На почте было много народу. Мама, поставив Вовку в очередь, ушла писать телеграмму; вернулась, подошла к окошку и снова побежала куда-то.

Вовке стало скучно. У него заболели ноги, и, так как мама всё не возвращалась, он отправился разыскивать её.

Из почты длинный коридор вёл в зал ожидания.

Вовка сделал несколько шагов по коридору и очутился перед вывеской «Парикмахерская».

За стеклянной дверью слышалось весёлое позвякивание ножниц. Дверь была приоткрыта. Вовка просунул в неё голову, сделал шаг и очутился в волшебном царстве зеркал и белых халатов.

Девочка, одних лет с Вовкой, прошла через весь зал и уверенно залезла в свободное кресло. Парикмахерша набросила на плечи девочки простыню и начала подрезать ей закрученные червячками волосы.

«Черр-вяк!.. Черр-вяк!» — отхватывали ножницы прядь за прядью. Окончив, парикмахерша взяла пузырёк с зеленоватой жидкостью и направила на девочку пульверизатор.

У Вовки сладко защемило сердце.

К кассе девочка прошла мимо Вовки. В её пальцах была зажата монета.

— Сорок копеек! — сказала кассирша.

Вовка даже задохнулся от волнения. Всего сорок копеек!

Он сунул руку в карман штанов и неожиданно нащупал там маленький металлический кружок.

Как он мог забыть про полтинник?

Вовка зажал монету в кулак и решительно шагнул на середину зала.

С замиранием сердца он забрался в кресло.

— Ты один? — с подозрением спросила парикмахерша.

Вовка мучительно покраснел. Но женщина уже не смотрела на него, а копалась в ящике стола, подбирая для машинки нож.

— Как стричь? — спросила она, двигая ручками машинки.

— С одеколоном! — выпалил Вовка.

Женщина рассмеялась.

— Я не про то. Чубчик оставить?

— Оставить...

Парикмахерша прошуршала машинкой по затылку, поскрипела ножницами за ушами и ловко — чик, чик! — подрезала чёлку.

— А теперь закрой глаза! — скомандовала она.

Вовка крепко зажмурил веки. Пшш-ш-ш! — пахучее облако заклубилось вокруг его головы.

Вовка не дышал. Он не слышал ни взволнованного маминого голоса в коридоре, ни крика на перроне: «Володя, Володя!» — ничего.

Как во сне, он выбрался из кресла, отдал в окошко кассы полтинник, получил сдачу и вышел.

Мамы на почте не было. Перепуганный Вовка бросился в коридор, выскочил на привокзальную площадь — мамы нет! — вернулся в здание и, наконец, выбежал на перрон.

На перроне и на путях было пустынно. Одинокий паровоз медленно тащил по дальнему пути платформу. С платформы задумчиво кивал ковшом старый, видавший виды, экскаватор.

Перешагивая через рельсы, прямо на Вовку шёл здоровенный чёрный пёс. Он перепрыгнул через последний рельс и очутился на перроне.