Марк Твен - Принц и нищий [Издание 1941 г.]

В полночь девятнадцатого февраля Том Кэнти спокойно заснул в своей роскошной постели во дворце, охраняемый своими верными вассалами и окруженный всей пышностью королевского сана, — счастливый мальчик: на завтра назначено было его торжественное коронование.

В этот самый час настоящий король, Эдуард, голодный, усталый, измученный долгим путем, одетый в лохмотья, с синяками, полученными во время уличной драки, стоял в толпе народа, с глубоким любопытством наблюдавшей за суетней и беготней рабочих, копошившихся, как муравьи, возле Вестминстерского аббатства. Они доканчивали последние приготовления к завтрашней коронации.

Коронационное шествие.

На следующее утро, когда Том Кэнти проснулся, воздух был полон громового гула. Вся даль гремела. Для Тома этот гул был музыкой: он означал, что вся Англия дружно напрягает легкие, приветствуя великий день.

Том снова занял первое место в удивительной пловучей процессии на Темзе. По древнему обычаю, королевское шествие должно было пройти через весь Лондон, начиная от Тауэра. И прежде всего Том отправился к Тауэру. Как только он прибыл в Тауэр, стены древней крепости словно внезапно треснули в тысяче мест сразу, и из каждой трещины выскочил красный огненный язык и белый клуб дыма. Раздался оглушительный взрыв, в котором на миг потонули радостные клики толпы; от гула дрожала земля; огонь, дым, треск выстрелов повторялись снова и снова с удивительной быстротой, так что через минуту старый Тауэр исчез в густом облаке дыма; только так называемый Белый Тауэр — высокий шпиль, украшенный флагами, — высился над этим морем дыма, как горная вершина над грядой облаков.

Разодетый Том Кэнти на статном боевом скакуне в богатой попоне, ниспадавшей почти до земли, возглавлял процессию; сейчас же за ним следовал его «дядя», лорд-протектор Сомерсет, на таком же прекрасном коне; королевская гвардия в сияющих латах сопровождала его с обеих сторон; за протектором следовал бесконечный ряд пышно разодетых вельмож в сопровождении своих вассалов; за ними лорд-мэр и все олдермены [32] Олдермен — член городского управления в Англии. в алых бархатных тогах, с золотыми цепями на груди; за ними — депутации всех лондонских гильдий, богато разукрашенные, с пестрыми знаменами корпораций. Шествие замыкали древняя знаменитая артиллерийская бригада, существовавшая в то время уже около трехсот лет, единственная воинская часть, пользовавшаяся привилегией (сохраненной и до наших дней) не подчиняться распоряжениям парламента. Это было блестящее зрелище — бригада величаво выступала среди многолюдной толпы, приветствовавшей ее на каждом шагу оглушительными криками. Вот как рассказывает об этом летописец:

«При въезде короля в город народ встретил его приветственными криками, молитвами, благопожеланиями и другими изъявлениями искренней любви верноподданных к своему государю; и король, повернувшись к толпе сияющим радостью ликом и милостиво беседуя с теми, кто был ближе к его августейшей особе, с избытком вознаградил свой народ за его верноподданнические чувства. В ответ на крики: „Да здравствует король Англии!“ — „Да хранит господь его величество Эдуарда Шестого!“ — он говорил благосклонно: „Храни господь всех вас! От всего сердца благодарю мой добрый народ!“ Милостивые слова тронули народ».

«В Фенчерч-стрите какой-то прелестный ребенок в роскошном наряде взошел на подмостки и приветствовал его величество стихами:

Толпа в один голос повторяла слова ребенка».

Том Кэнти смотрел на это волнующееся море радостных лиц, и сердце его ликовало; он чувствовал, что если стоит жить на свете, так только для того, чтобы быть королем и любимцем народа. Вдруг он увидел вдали двух маленьких оборванцев, его бывших товарищей по Двору объедков (один из них занимал должность лорда-адмирала при его потешном дворе, а другой — первого лорда опочивальни), и еще больше возгордился. О, если бы они могли узнать его теперь! Какое несказанное счастье было бы, если бы они узнали его, если бы увидели, что шутовской король трущоб и задворков стал настоящим королем, что ему прислуживают герцоги и принцы и у ног его весь английский народ. Но он должен был отречься от самого себя, он должен был подавить свое желание, потому что такая радость обошлась бы ему слишком дорого. И Том отвернулся, а мальчики продолжали прыгать и кричать, не подозревая, кому они посылают свои приветствия.