Евгений Осокин - Тайна Зыбуна

Хасан тоже, еще совсем маленьким, слышал о ските, но ему до этой минуты и в голову не приходило, что на гряде могут быть люди. Он ответил не сразу.

— А знаешь, — оживился Санька, — если туда на лыжах, а? Уговори деда, пусть он попросит моего батьку рассказать о Зыбуне. Он что-то знает. Мой дед ведь тоже там погиб. Говорил, он знал дорогу на Зыбун — с какого-то березового мыса.

Хасан мнется.

— А ты что? Спроси сам.

— Не расскажет мне. Еще вздует…

Жуванжа мечтал воспитать из Саньки замену себе — меткого стрелка и следопыта, а у того лишь книжки на уме, в тайгу не выгонишь палкой. К охоте не лежала душа у Саньки. Бывало, идет по тайге за отцом, а мысли где-то с героями книг.

— Ты что — спишь? — сердится Жуванжа. — Уши заткнуты ватой?

Редко удавалось Жуванже выпроводить Саньку на охоту. Да и пойдет — ни с чем вернется. «Пролежал, поди, леньтяк, где-нибудь на солнышке, аль ягоду жрал, — подозревает Жуванжа сына; сопит, сердится: — Только бы читать да слушать сказки!».

Санька втайне мечтает о путешествии на космическом корабле. А на худой конец — летать на вертолете. О том, чтобы выучить Саньку на летчика, в последнее время подумывает и сам Жуванжа. «Ведь только не выучится. Лежебока», — человек прямой и грубоватый, беззлобно думает он.

— Глист в ём, — убеждала Жуванжу бабушка Эд. И советовала: — Ты помори его да шалом медвежьим горяченьким, шалом!

— Отчего ж красный-то? Вон рожу-то наел, — возражал Жуванжа. — Леньтяк он. Поморить, однако, надо. — И он ругал учителей: — Забили парню башку: летчик будешь. Анженер будешь… А он, сопляк, и рад, уши развесил.

— Весь, говорит, сыпун оплетаю, — поддакивала бабушка Эд, — на этом, вертлявом…

— Вертолете, — подсказывает Жуванжа.

— Фот, фот!

— Я ему, стервецу, облетаю!

Санька запоем читал фантастику и занимательную астрономию, возился с летающей моделью вертолета.

Но и Жуванжа не отступается. Увещевает:

— Я, бывало, в твои-то годы…

Санька слушает, но ни один мускул не шевельнется на его полном, казалось, всегда немного сонном лице. Он не оправдывается, не спорит. Единственное оружие Саньки — молчание. Жуванжа старается задеть его самолюбие:

— Хасан, вон, и учится не хуже тебя, засони, и на охоте мужику не уступит…

Учатся Хасан с Санькой в пятом классе в Рыльске и живут в интернате. И вот как-то в каникулы Жуванжа попросил Хасана:

— Походи ты с мим, приохоть…

Хасан уговорил Саньку погонять зайцев, пострелять косачей. Есть близ Чутыма большой, километра на четыре, осиновый, или заячий лог. Договорились, Хасан пойдет с одного конца, Санька — с другого. Но снег рыхлый, лыжи оседают глубоко. Не хочется Саньке идти, продираясь сквозь подлесок. Залез он на сучковатую сосну, уселся поудобнее, так чтобы сучья не мешали стрелять, и стал ждать. Но зайцы почему-то не бежали. Хасан задержался.

Посидев с час, он замерз, слез, побегал вокруг сосны, забрался снова, а ни зайцев, ни выстрелов… Задумался: а не махнуть ли в березник за косачами? И вдруг совсем близко на полянке увидел лисицу. Лиса «мышковала». Припадая к земле, замирала, игриво взвивалась, зарывалась мордой в снег; рыжий пушистый хвост ее отражал то настороженность, то наслаждение хищницы мышиным мясом. Холодным пламенем рдел на снегу ее пушистый мех. Но стрелять Санька не решается — далековато. Авось еще подпетляет…

Стряхнув с ветвей веер золотистых снежинок, застрекотала сорока.

«У, чтоб тебе! Прорвало!»

Лиса подняла голову, подозрительно повела носом и вдруг метнулась вбок. Санька нажал спуск. Огненный ком перевернулся в воздухе и распластался. Санька заскользил вниз, перехватывая сучки через два на третий, поцарапал кожу на руке. Когда подошел, понял: можно было не спешить. В зубах хищницы завязла мертвая мышь…

Только перекинул Санька лису через плечо (чтоб виднее было!) из ельничка вышел Хасан уставший и сердитый.

— Ты чего не… — начал он и осекся.

— Понимаешь, водить меня за нос вздумала! — кивнул Санька на лису. — Пришлось задержаться.

Хасан молча потрогал мех, осмотрел лапы.

— Ты что, думаешь, из чьего-нибудь капкана вынул? — подозрительно взглянул на него Санька.

Шли молча. Хасан раздумывал, где бы около Юрт найти косачей, а размечтавшемуся Саньке не терпелось домой. Однако он не выдержал.

— Мне только неохота этим делом заниматься, — с небрежным равнодушием заговорил он. — А так… слышал? С одного выстрела, с ходу подковал.

Хасан не ответил. Санька еле сдерживал готовый прорваться поток слов. Стоило Хасану спросить его о чем-либо, и он подробно, забыв о своем «с ходу», рассказал бы, как сидел на дереве. Но Хасан ни о чем не спрашивал. И Санька изредка ронял небрежно: