Сергей Давыдов - Санаторий доктора Волкова

Неужели все это было здесь?.. Здесь стояли топчаны и дымила печь-времянка? Здесь чадили коптилки? Здесь где-то у стены стоял сундук доктора Волкова? И здесь стонал на своем топчане раненый Жаворонков?

С разочарованием ходил Олег по чисто выбеленному подвалу, стараясь не задеть гирлянды проводов и кабелей, укрепленных вдоль стен и свисающих с потолка.

— Я тут пайки проверять должен. Пока я проверю, ты мне рассказывай, как обещал. Что же тут было?

Олег еще раз прошелся по всему подвалу, оглядывая свободные участки стены. Он-то думал, что и здесь, как в Брестской крепости, есть надписи на стенах. Он-то надеялся хоть что-нибудь еще узнать... Надписей не было.

Возможно, их забелили? Присев на корточки у стены и вздохнув, он начал рассказ. Можно все поведать Скамейкину. Пусть слушает, раз любит про войну.

— Это помещение называлось «санаторий». Его толстые стены не мог пробить ни один снаряд. Семь самых лучших мастеров получили срочное военное задание...

— Ну а потом... потом что?! — вскипел Скамейкин, когда Олег умолк. Но рассказывать больше было нечего. Он выложил все, что знал. Не выдумывать же, чего не было.

— Нет, ты постой, Маруся... Ты уж давай до конца! Ну?

Во время рассказа Скамейкин то и дело отрывался от работы и, пожимая плечами, с изумлением обводил взглядом подвал. Раз он даже вскочил с места и принялся рукавом стирать карандашную надпись на стене: «Маруся, гони три рубля!»

— Я весь дневник на память знаю. Дальше нет ни слова. Все.

— Может, их завалило? Погибли? Как думаешь? — стал сыпать вопросами темпераментный Скамейкин. — Ай, ай... а мы тут в «козла» забиваем в обед. Пирожки едим. Слушай, а это правда? Ты не насвистел мне?

— Уж будь уверен! Только я не знаю, что было потом,

— Не знаешь, значит... Ах ты, четыре в печень, пятый в голову!

— Что, что?

— Да это я боксом занимаюсь. Такая серия есть: четыре удара в печень, пятый в голову... Значит, больше ничего в дневнике?

— Ничего... Я сказал!

— Ни словечка?

— Ни словечка.

Что-то бормоча себе под нос, Скамейкин принялся за работу.

— Мне пора, — поднялся Олег, не зная, куда ему пора: то ли в лагерь, то ли домой, успокаивать маму. Ох, этот Горикин!..

— Волков, значит, спас твоего батьку. А чего ж тогда твой батька не стал его разыскивать?

— Он его, знаешь, как искал! Через столько лет нашел дневник. Слушай, вот если они тут были, да? И если не было току, а они все ждали, никуда не ушли, да? И если они не успели задание выполнить, их разбомбило или от голода погибли...

— Ну, ну? Не тяни!

— Тогда они герои или нет? — этот вопрос все еще мучил Олега.

— Хм... ты даешь, Маруся! Герои, наверное. Только... не до конца, раз задание не выполнили. Выполнили бы задание, тогда уж... да не знаю я! Сразу не разберешься. А ты-то как думаешь?

— Не знаю, — пожал плечами Олег.

— Я бы тоже никуда не ушел! — закричал Скамейкин. — Я бы... эх, что бы сделал! Им бы снарядов на меня не хватило!

— Я пошел, — заявил Олег, стараясь удержать улыбку. Уж слишком воинственно произнес Скамейкин «я бы!».

Вместе они вышли из склада и, не сговариваясь, свернули к заливу. Недалеко от берега качалась на якоре лодка. Двое рыбаков сгорбились над удочками.

— Здесь он Жаворонкова нашел.

— Ага... Неужели никто у нас на заводе этого не помнит? Слушай, давай обратимся в газету. В нашу заводскую. Они напечатают, и кто-нибудь вспомнит, вот увидишь! Ты против? Почему?

— Не знаю... — покачал головой Олег.

— Чего ты испугался, Маруся? Так ведь все делают. Помещают портреты и кто-нибудь узнает его. Ну, не хочешь... Дай мне твой телефон, а? Я теперь тоже буду искать. Позвоню, если что...

«Площадь Ленина!»

Очень глубокое метро в Ленинграде! Пока Олег доехал на эскалаторе до выхода, он успел сообразить, что спешить ему сейчас надо не в лагерь, а домой. Сперва-то он хотел позвонить маме с вокзала и все ей рассказать по телефону, но после того, как он соврал ей уже по телефону сегодня, еще раз звонить не стоит. Мама кинет трубку.

Надо приехать, извиниться и честно рассказать, где был, чем занимался. Заодно можно и у мамы что-нибудь узнать. Отец ей когда-нибудь да рассказывал о Волкове. Он от нее ничего не скрывает.

Снова кинув пятачок в щелку автомата, Олег забежал на эскалатор и пошел перебирать ногами ступеньки. Скорей! Еще скорей!

— Гражданин! Гражданин, кому говорят, не бегите!

— Я все знаю, — заявила мама, открывая дверь. — Можешь ничего мне не врать! Я все знаю! Все! — В руках у нее была газета, она потрясла ею, будто вычитала оттуда.