Ирина Вербицкая: Метаморфозы

Бельё к утру не сохнет на балконе.
Литва пожухла. Запах сентября.
Надтреснутая ива глухо стонет.
И все звонки, все ожиданья — зря!

Как трудно нам даются перемены,
Когда, затормозив на полпути,
От безысходности не вскроешь вены,
И не дано беспечность обрести.

Тисками — обособленности бремя.
И не стремишься в чём — то преуспеть.
Азарт и жажда риска — в прошлом. Время —
Не пламенеть, сжигая, просто греть.

Мужской бессильной ревности припадки, —
Ведь невозможно собственностью быть!
В бреду чужой любовной лихорадки
Смогу ли снова верить и любить?

Так хочется спокойствия и мира!
О, сколько было их — душевных бурь!
Немного нужно мне — Пегас и Лира,
И утра первозданная лазурь.

Блаженные ворота в рай
Заиндевели. Стынет иней.
Алеет горизонта край.
Узор теней — ветвистых линий.

Вздох умирающего дня,
Неповторимого, прощальный.
Как Вам живется без меня,
Необретенной и опальной?

Вы одиночество свое
Все так же свято бережете?
Вы имя помните мое?
Ко мне с улыбкой подойдете?

Вам все преграды нипочем!
И вечно море — по колено!
Вы подпираете плечом
Основы вечные Вселенной!

Нет, дифирамбов не пою.
Ведь рядом с Вами я немею.
Простоволосая, стою.
На Вас и глаз поднять не смею.

Еще вчера — царившая
В кольце слепого поклоненья,
Сегодня, тяжкий вздох тая,
Под гнетом горького сомненья,

Тревожить не решаюсь Вас,
И в тупике душевной боли,
Терпенья исчерпав запас,
Молю не о Любви, о Воле!

Мгновенно сердцем все решив,
Под гнетом опоздавшей страсти,
Барьеры разом сокрушив,
Не верю обещанью счастья.

Отчаянно с собой борюсь,
В чаду, в бреду, в изнеможенье.
Я с пленом страсти не смирюсь!
Свобода! И Преображенье!

Вознес
и низринул!
С небес —
в пустоту!
«Фарфоровый идол» —
Отбросом — в тщету!

«Сквозь тернии — к звёздам!»
Увы, не о нас.
Не веришь. Все поздно.
Из сердца! И с глаз!

Ручной-ручной
неистовый бунтарь,
Светлее юного рассвета.
Все — в прошлом: Дым, огонь и гарь.
А нынче: Бубен, кастаньеты!

Я льну к тебе нежней луча,
Льну с теплотою детской ласки,
Я больше «не рублю сплеча»
В плену волшебной тайны, сказки.

Я присмирела. Где моя
Непримиримая строптивость?
Войду с улыбкой: «Это я!» —
Застенчивой. Сама учтивость.

Озёрных глаз пылает синь —
Небес крылатая безбрежность.
Со всей тоскою берегинь
Тебе, мой друг, — любовь и нежность.

Ты ли, ива за окном,
Простонала тонко:
«Все в душе моей — вверх дном,
Плачущим ребенком!»

Обо мне ли ты грустишь,
Слёзно лист роняешь,
Укоризненно шумишь,
Осень обвиняешь?

Обещанья не сбылись
Царственного лета.
Струны, эх, оборвались!
Скрипка!… Кастаньеты!…

Спой, цыганочка, спляши!
Что душе томиться!
Песни больно хороши. —
Впору удавиться!

Лейся, жаркое вино! —
Горькая отрава!
Я люблю Вас, всё равно!
Что мне власть и слава?!

Чары черные в ночи.
Пение цыганок.
Будь со мной! Возьми, умчи!
Выйду спозаранок…

Где ты удаль, где, мечта?
Плачущая ива…
Блеск нагрудного креста…
Чей-то взгляд ревнивый…

Как с похмелья, милый друг,
Мне не застрелиться?
Без любимых, нежных рук,
Без моей Жар-птицы?

Горько — горько — горько мне,
Боль невыразима!
Счастье по моей вине
Пролетело мимо.

Ты ли, ива за окном,
Простонала тонко:
«Все в душе моей — вверх дном,
Плачущим ребенком…»

«С упорством отрицаю явное.
Сопротивляюсь неизбежному.
Любви дыхание отравное.
Не верю Зареву безбрежному!

Не верю яростной бессоннице,
Пришествию — «по мановению».
Не верю голубкам на звоннице.
Не верю каждому мгновению.

Воздвигла крепость неприступную.
И в башне заточилась узницей.
Звезду и розу, и заутренню,
И сто молитв взяла в союзницы.