Александр Сумароков: Димитрий Самозванец

В том быти я хочу действительно уверен.

Мой рок любовию всю кровь мою зажег,

Так дай ты Ксению мне дружества в залог.

Ксения

Меня?

Шуйский

Супругу ты имеешь.

Димитрий

Законом та римлянка;

Благочестивая потребна россиянка.

Ксения

Я сердцем со другим давно сопряжена.

Димитрий

Так ты не хочешь быть монархова жена?

Ксения

Не отвратит меня сияние короны,

Ниже всея земли и скипетры и троны

От нынешней моей к любовнику любви,

И не погаснет жар, горящий во крови,

Которым полон ум, которым чувство тает,

И вечно в сердце сем Георгий обитает.

Димитрий

Но смерть тебя и с ним удобна нискосить,

И жар с обеих стран любовный погасить.

Ксения

Тогда навеки мы друг друга позабудем,

А прежде никогда неверны мы не будем.

Димитрий

Никак забыла ты, кому даешь ответ?

Страшишься ль смерти ты, мучений, казней?

Ксения

Нет!

Димитрий

Так ты готовься к ним в отважности без страха,

Не будет твоего на свете сем и праха.

О небо! Истиной ко мщению бегу,

Тужа, что, жизнь отняв, терзати не могу.

Подвигнул бы теперь ад, море я и сушу

И вечно бы терзал я Ксениину душу.

Шуйский

Не буди, государь, так ею прогневлен,

Такой ея упор от младости явлен.

Коль толь очам твоим ея прекрасно тело,

Вручи родителю ея сие ты дело.

Я мысли дочери, конечно, пременю.

Ксения

Я честность верности до гроба сохраню.

Или ты должности родительской не внемлешь,

Что мя соделати неверной предприемлешь?

Всё тщетно, как бы ты меня ни увещал.

Шуйский

Исполню то, что я исполнить обещал,

И образумится несмысленная дева.

Пожди и умеряй жар праведного гнева.

Димитрий

Увещевай ее, колико льзя тебе.

Ксения

Не вображай меня супругою себе.

Шуйский и Ксения.

Шуйский

Возникни, истина, к народной обороне!

Недолго, враг Москвы, пребудеши в короне.

Ксения

Но ты ему теперь иное говорил.

Шуйский

Не мни, чтоб истину злодею я открыл:

Твоя несмысленность и неискусна младость

Посеяли в тебе одну любови сладость.

Стремишься к роскоши прямым путем идти;

Притворностью к ней путь стремися ты найти!

Когда имеем мы с тираном сильным дело,

Противоречити ему не можем смело.

Обман усилился на трон его венчать;

Так истина должна до времени молчать,

Доколь низвержется сие с России бремя.

О боже! Дай Москве и нам покойно время!

Ксения

Тиран отъемлет жизнь мою, меня разя.

Шуйский

Обманывай его, притворствуй сколько льзя,

Надежду подавай, в нем сердце распаляя

И варварство его любовью утоляя,

Во воздыхание преобращая гнев.

Любви покорствует змея, и тигр, и лев,

И звери дикие свирепство оставляют,

Как нежной роскоши приветствия являют.

Ксения

Сей варвар аспида и василиска зляй.

Шуйский

Отчаянную мысль, как можешь, удаляй,

Которою свой дух толико ужасаешь,

И помни, что отца, любовника спасаешь,

А к ним приобщено отечество твое:

Москва, Россия вся…

Ксения

Мне вестно всё сие;

Но исполнение сего весьма мне трудно.

Избавь Россию мной, о небо правосудно!

Георгий и Ксения.

Георгий

Язык мой должен я притворству покорить,

Иное чувствовать, иное говорить

И быти мерзостным лукавцам я подобен.

Вот поступь, если царь неправеден и злобен.

Ксения

Блажен на свете тот порфироносный муж,

Который не теснит свободы наших душ,

Кто пользой общества себя превозвышает

И снисхождением сан царский украшает,

Даруя подданным благополучны дни,

Страшатся коего злодеи лишь одни.

Георгий

О ты, печальный Кремль, стал ныне ты свидетель,

Что днесь низверженна с престола добродетель.

Томящаясь Москва в унынии дрожит,

Блаженство в горести из стен ея бежит.

Дни светлы кажутся густой темняе нощи,

Прекрасны вкруг Москвы покрыты мраком рощи.

Когда торжественный шумит во граде звон,

Нам мнится, что твердит он града общий стон

И церкви нашея паденье возвещает,

Которое она от папы ощущает.

О боже! Ужас сей от россов отведи!

Уже разносится молва на площади,

Что Климент обещал на небеси награду

Мятежникам, врагам отеческому граду

И что им все грехи прощает наперед.

Постраждет так Москва, как страждет Новый свет.

Там кровью землю всю паписты обагрили,

Побили жителей, оставших разорили,

Средь их отечества стремясь невинных жечь,