Владимир Азаров - Разломанные печенья

Она стучит
В мою дверь…
Я еще сплю, но вскакиваю,
Бегу,
Она бесцеремонно проходит
Сквозь меня
И говорит мне как заученно
Замученно и монотонно:
«Ты должен сделать много».
Диктует:
«Это, это…
И это тоже…»
«Остановись!» —
Я задержать
Её пытаюсь, с трудом вспоминая
Её имя:
«А-а-а! Муза…
Эй, Муза! Как бесконечны,
Тоскливы твои
Тирады, стук клавиш
Твоей изношенной машинки…
Пустые, сентиментальные,
Полунаучные,
Полуархитектурные слова —
Теософские как полуфилоссовские
Филитики о греческих น
Наших церквях… Но ты безбожна…»
«О, Боже! Что я слышу!» —
Я ей опять кричу:
«Оставь меня!»
Останови эти
Псевдоисторические притчи.
Пустые разговоры тет-а-тет —
Такие как:
«Ты помнишь Пушкина?
Или Ахматову?
Твой – якобы – ироничный стиль…»

«Да, мой упрямый ученик.
Запомни: Мир – это театр…
И – ПОЭЗИЯ, которой я тебя учу,
Повторяю – ИГРА!
Запомнил? Не жизнь, а имитация её!..
ЧТО – наша жизнь?»

«Тебя не остановишь!»

«И в этот день – сегодня,
Подойдя к окну,
Увидишь солнце…
А завтра будут облака,
Потом они сгустятся
В дождь на следующий день…
Но ночь —
Она всегда дождётся дня —
Ночь, с луной новой фазы
И звёздами,
Как зачатие следующей
Неизбежной ночи…
И нового дождя…
Сегодня дождь, а завтра снег…»

Остановись! Умолкни!
Сформирована уже концепция моя…
и я её пою:
Повторится Страстная Седмица!
Христос – святой отверженный
Посланник,
Искупительный ягнёнок
За все наши грехи,
В пути к кресту – неутомимый
Странник,
Пока ребёнок…
Матери Марии молоко…
И светит вифлеемская звезда,
Светит всегда —
Я не спешу вести волхвов —
И без меня о них придумано
Так много слов —
Мои сомнения поэта:
Не Люцифера ли улов?
И все – в чём свята Богородица,
Может оказаться ЕЁ сном
О том,
Что ждёт нас в будущем,
Но обязательно – святом,
И она кормит молоком
Младенца, пришедшего на землю,
Предсказанного говорливым Гавриилом…
Не может ли оказаться это
Кривотолкам Гаврилы-Гавриила —
Юного соседа, что послужило приобщению
Его к святому сонму?
Да, было утро…
У шалаша он завершал
Пришедшей сонной ночью ритуал…
Спросонья он узрел:
О, эй!
Кого?
Легионера?
Бегущего мимо него так смело,
Пересекая плотника Иосифа удел,
Для починки скинии своей,
Схватить успел пилу из меди —
Добротная, не новодел…
В такт его бега ею также овладел
Утренний луч —
На ней переливался, радостно блестел…
Моя концепция:
Окей. И я мой пробный вирш пропел!

«А-а-а, караул! О-о-о, богохульство!
Так что ты – остановись!»

Не Рождество, не Пасха,
Лишь ОТТЕПЕЛЬ —
Мороз и затем капель…
Мария Дева Богоматерь и Христос…
И смена года – приход уход…
Рассвет закат…
Но я как все на свете рад
Солнцестоянию, которое два раза в год…
И я, как все – мы
Поклоняемся потерям,
Два тысячелетия мы в это
Свято верим…

Все мы, стоящие скорбными рядами
В коридоре для торжеств,
Убиты на повал – СТАЛИН УМЕР…
Рамы окон
Обрамляют заснеженный пустырь,
Сквозь мерзлый иней на стекле:
Бараков несколько рядов,
Голые деревья, которые ещё без почек…
Но наше атеистическое
Рождество уже минуло… Где ты —
Мартовский подарок – Оттепель?
Пока мороз, но солнечный…
На подоконниках ряды
Керамических горшков с посаженными
В них цветами:
Многозначительное будущее —
Кладбище за учениками…
В глазах учителей слёзы…
Бетховен и Шопен по радио – Москва…
Директор школы – Николай Семёнович
Говорит размеренно, торжественно, серьёзно.
И его лозунги звучат всё выше, выше —
Предельный обертон!
Мы все дрожим… Ужас, горе, паника…
И вдруг – всех обуял
Всеобъемлющий испуг —
Перерождённый во всеобщее
Громыхание:
Лязг, треск, скрежет, громкий стук —
Нагрянувший необъяснимый грохот…
И вдруг! Что это?
Учителя свидетели… Это перед ними…
Один из нас – напуганных существ —
Ребёнок, мальчик, ученик
Упал назад, на спину! Крик девочек!
И голова его уже покоится на
Кладбище цветов:
Один из глиняных горшков —
Его подушка…
Рассыпанная чёрная земля
Смешалась
С алой кровью…
Так бывает или нет?