Андрей Русанов - Под черным небом

Бумага, что скальпель в умелой руке —
Скользнет, как по маслу нож…
Но лучше лежать в кровавой реке,
Чем жить среди этих рож.

Где–то там далеко мирно кедры шумят,
И блестит в пустоте голубая звезда…
Где–то там на душе бесконечно легко,
Жаль, туда не летят поезда…

Мрачный всадник на горе, а под ним туман…
Не в бреду я, не во сне, это не обман.
Не горит в руке свеча, сколько не пали,
Нам остается ровно час, ровно до зари…

Последняя ночь и снова война,
Последняя ночь в тишине…
Вот лампа мигнула, и тихо шепнула:
Пора… Не забудь обо мне…

Ночь бежит украдкой, времени тетрадка не спешит.
Образуют точки бесконечность строчек, а душа к покою лежит.
Что мне в жизни надо? Море, дом, отрада? Этим ты меня не смеши…
Образуют точки бесконечность строчек, а душа от боли кричит…

Растут запросы в жизни и в еде,
Бывает, мед течет по пышной бороде,
Бывает, вырывают ноги асфальт неведомой дороги.
И в этой постной суете смеются звезды в высоте…

Осмотрись в темноте, сразу станет светло!
И вдохни полной грудью божественный ветер!
Улыбнись, смерти глянув в лицо,
Теперь ты — этот ветер бессмертий!

Капли крови падают вниз,
Трудно мыться и тяжко дышать…
Вот такой неприятный сюрприз,
Если мудрости зуб удалять…

Буква в клеточку, клеточек ряд —
Убежала куда–то строка…
Слово к слову и рифмы летят.
Пустословье — удел дурака?

Боль прочистит мозги,
Кровь ударит в висок…
Ночью в ванной не видно ни зги —
Потерял я свой черный носок…

Привет, мой друг–поэт,
Присядем, помолчим?
А, может, позабыть про этот век,
Где лучше быть немым…

Этой бесконечно–долгой ночью
Думал я, как к звездам улететь,
И в одно мгновенье озарило — понял:
Надо просто очень захотеть!

Да… Жить на Родине
Давно хотелось,
Но волей судей(б)
Все живем не в ней…

Алеет игривое пламя,
Своим одаряя теплом,
А мы, как труха прогораем,
И вся наша жизнь — «на потом»…

«Сча пендаля как дам святого,
Какого изредка супруги раздают!»
Такая мысль всем мужикам давно не нова…
Но учат с детства их, что женщину не бьют…

Придет то время, и рука не дрогнет…
Иль может, проще, — притерпевшись к удилам
Ты поползешь в тепло, где бой не нужен?
А после, в бесконечной тишине,
Оставшись тет–а–тет со смертью,
Лишь пожалеешь, что тогда ты не был на коне,
А стал конем…
И канешь в лету…

Растет у дома старый клен с обломанным суком.
А в этом доме сто имен, в которых он влюблен.
Я расставляю черепа и с камнем говорю.
А помнишь, где–то наверху, я вырезал «убью»…

Я виток за витком сквозь время иду,
Улыбаясь закату с рассветом,
Все, чего в этой жизни добьюсь,
Пропадет с моим силуэтом.

Исписана тетрадь почти до половины,
Истерзаны чернилами бумажные листы…
Как часто, ухмыляясь, становимся на мины,
Как редко, улыбаясь, «Вы» переходит в «Ты»…

Какие часы ты б хотел получить? —
Спросили однажды друзья.
И я им ответил: всего лишь такие,
Чтоб двигались стрелки назад.

Еще один глубокий вечер
Или, скорее, даже ночь…
Я сердцем жажду этой встречи,
Тоску не в силах превозмочь…
Но у Судьбы иные планы:
Средь них недолгие романы,
Всегда достойные пера…
А мне лишь кофе до утра…