Владислав Озеров: Фингал

И веселился б Старн добычею счастливой!

Внесу тогда, Оден, во капище твое

Его булатный меч, огромное копье,

И щит, и шлем, крылом орлиным осененный,

И весь доспех его, чтобы вещал вселенной

Из рода в поздний род, от века в дальний век,

Сколь слаб перед тобой сильнейший человек!

Мечтав не знать себе в величестве примера.

Он пал, и три шага - его жилищу мера.

Старн и Колла

Старн

Благоприятну ли несешь мне, Колла, весть?

Готовы ль воины мою исполнить месть?

Могу ль надеяться на их неустрашимость?

Колла

Колеблет, государь, их мысли нерешимость.

Еще им памятен неизъяснимый страх,

Который рассевал Фингалов меч в боях,

И целые ряды как были низложенны:

Иные ранены, другие быв плененны,

И все в Фингале зрят как браней божество,

Которому что бой, то ново торжество.

Осьмнадцать ратников тебе, о Старн! послушны;

Страшатся прочие...

Старн

Страшатся? малодушны!

Что сей Фингал доднесь никем не побежден,

Бессмертным разве он от матери рожден?

Иль грудь его тверда, как камень древних башен?

Нет, нет, не должен быть, не может быть тот страшен,

Которого в бою прервет блестящий век

Кинжалом иль мечом отважный человек,

Который так, как мы, и временен и тщетен,

Который так же слаб, который так же смертен.

Фингаловы отцы, подобные мечте,

Прешли и скрылися в могильной темноте.

Проходят роды все, и восстают другие,

Как с ветром по морю идут валы седые

Иль как осенний лист от древа отнесен

И листом по весне зеленым заменен.

Подобно и мой род со мною пресечется.

Колла

Почто же мыслишь ты, что род с тобой прервется -

Род славный, сей страной владевший столько лет?

Он утвердится вновь и снова процветет!

Имеешь дочь еще...

Старн

Нет, Колла, не имею:

Моину дочерью не признаю моею,

Коль в сердце ко врагу питает нежну страсть.

Фингал мне горести устроил полну часть.

И, окружив меня убийством и прельщеньем,

Мой дом соделал мне глухим уединеньем.

Не остановится в последний жизни час

На детях мысль моя и умиленный глаз,

И вознесенный холм над Старновой могилой

Пребудет так, как я, безмолвный и унылый.

Никто на гроб его цветов не принесет,

И путник знаков слез на камнях не найдет.

Гроб хладно молчалив умерших без семейства.

Но я отмщу врагу за все его злодейства.

Фннгаловой крови Тоскаров жаждет прах,

Он на могилу ждет, и там ждет плач, ждет страх.

И ждет конец его мучителен, ужасен.

Оденов жрец со мной во мщении согласен.

Колла

Ужели, государь, во ярости твоей

Ты от обычаев страны отступишь сей?

Гостеприимства здесь законы суть священны.

Хотя к нам враг приди, чрез три дни угощенный,

Как в доме собственном спокоен должен быть.

Обычай древний сей кто может преступить,

В толиком же у нас позоре и презреньи,

Как воин боязлив, бегущий во сраженьи.

Гостеприимство ли, знак нравов простоты,

Во гневе, государь, нарушить хочешь ты?

Ужель не посвятишь трех дней на угощенье?

Потом уж можешь ты свое исполнить мщенье.

Старн

Что, Колла, говоришь? чтобы три дни я ждал;

Чтоб зрением врага еще три дни страдал;

Чтоб, съединившись с ним, несчастная Моина

Его бы привела в мой дом наместо сына?

Ах, нет! моя вражда столь сильна, что едва

Не изменяют мне мои к нему слова.

Не отвечаю я, чтоб мог скрываться доле.

Чрез три дни смерть его в моей не будет воле.

Пущай винят меня народ и целый свет!

Как мертв, без сына быв, мне нужды в оном нет.

Надежда отомстить и муки зреть Фингала

Одна жизнь Старнову доныне подкрепляла.

Надеждой сей дышал, для мести только жил -

И хочешь, чтоб я смерть Фингала отложил!

Чтоб случай потерял для сохраненья славы!

Померкни блеск венца и честь моей державы,

Погибни вся страна, пущай погибну сам,

Лишь бы мой враг погиб, пал мертв к моим ногам,

Лишь на челе б его я зрел погаслу смелость,

Глубоких язв болезнь и смерти цепенелость,

И к радости моей чтобы услышать мог

Из уст трепещущих тот тяжкий, томный вздох,

За коим для него придет молчанье вечно.

Но раздается шум... Фингал идет, конечно.

Еще притворствовать, еще вражду таить,

Лишь взором избирать то место, где разить,

Чтоб каждый наш удар не проносился мимо...

Для ярости моей притворство нестерпимо!

Старн, Фингал, Моина, Морна, Колла, первосвященник, жрецы, барды Фингаловы и