Генри Олди: Колесницы судьбы

Вчера казалось нам, что мы есть мир,
Вчера казалось мне, что я есть мы —
Дано монархам властвовать людьми,
Но нет, не нам свет отделять от тьмы!

Мы — лишь пылинка в замысле Творца.
Досмотрим же спектакль до конца!

За что же не любить профессоров?

За знания.

Ты к знаниям суров!

Суров не я, судьба куда суровей!
Она глядит на мудрых, сдвинув брови:
Что знает наш профессор, тем не мене,
Давно известно детям в Ойкумене!
Ведь там, за мрачной чернотой небес
Им знания подкидывает…

Бес!

Ну, я б сказал — прогресс. Но ты, дитя,
С сей рифмою расправилась шутя!

А если вы доплатите, сеньор,
То я клянусь, что эту вот дубинку
Ему засуну аж по серединку —
И знаете, куда?

Ты плут и вор!
Молчи уж лучше! Мне, сеньор, подбросьте
Хоть полэскудо! О, Господни кости!
Да я клянусь, что мой свирепый кол
В него войдет настолько глубоко,
Что он, мерзавец…

Оба дураки!
Доплачивать сеньору не с руки!
Но если, вы мой бравый господин,
Поставите кувшинчик мне один,
А лучше, два — я вашего поэта
Своею палкою сживу со света.
Да чтоб мне перед Богом отвечать!
Да чтобы я сгорел…

Всем замолчать!
У вас сверх меры чешутся колы?
Друг дружке почешите их, орлы!
Я вам плачу, чтоб били не спеша,
И больше не накину ни гроша!

О, Ойкумена — та ушла вперед:
Чиновник здесь берет, там не берет!

Не может быть!

Представьте, может быть!
Ну как мне Ойкумену не любить?
Мы ездим по земле, они летят
По небу, мы плывем, они ныряют,
И не навозом землю удобряют,
А чем хотят…

А чем они хотят?

Не знаю, чем, но точно не навозом!
Мы терпим зной, привычны мы к морозам,
У них же дует кондиционер,
И у погоды нет плохих манер,
Поскольку их мгновенно выдувает!

Так не бывает!

Еще как бывает!
У нас, куда ни плюньте, грубый труд,
У них же труд весь интеллектуальный!

А как они, я извиняюсь, срут?

По виду — так же, но оригинальней!
Известно ль вам, что значит «унитаз»?

О, эти штучки-дрючки не про нас,
Я по-простецки жопу заголю —
И все сильнее родину люблю!

Любить — трудней, чем не любить!

Но отчего же?

Сила чувства
Жизнь возвышает до искусства.
Бездарным слыть, бездарным быть
Страшней всего в любовной сцене —
Нас за неутомимость ценят,
А надо за талант ценить!

Сеньор, я вижу, с острым перцем,
Таким вы мне являлись в снах…

Талант, дитя, трепещет в сердце!

А если все-таки в штанах?

Я бил его, как град бьет урожай!
Мне это по душе и по плечу —
Таких бабьё хоть сотню нарожай,
А я их всех один поколочу!
Я бил его, как дождь молотит двор,
Как полночь бьют часы…

Ты плут и вор!
Ты, значит, бил? А я стоял в сторонке?!
Да ваш поэт, сеньор, слабей ребенка,
Но как хвастлив! И горд, как сто чертей!
Он мне сказал: «А ну попробуй, тронь-ка!»
И я уж тронул! Тронул без затей!
Уродовал, как Бог гиппопотама,
Трепал, как пес добычу у реки,
Лупил и драл, поверьте, непрестанно,
Драл и лупил, и…