Станислав Белковский - Зюльт

С экономкой Светланой. Так, наверное, в эпоху политкорректности. А вы здесь пока… ТОЛЬ. Да. Пойди пока к домработнице. Сходи.

Пауза.

Гоцлибердан уходит сплетничать с домработницей/экономкой.

Ты знаешь, Игорь, я уже не хочу ни о чем расспрашивать. Это унизительно как-то. Даже для меня. Хотя я толстокожий, ты знаешь.

КОЧУБЕЙ. Да. Я и позвал тебя в свое время в правительство, потому что ты толстокожий.

ТОЛЬ. Ты?

КОЧУБЕЙ. Что я?

ТОЛЬ. Ты позвал меня?

КОЧУБЕЙ. Я позвал. Ты сам всегда так говорил.

ТОЛЬ. Да, наверное, ты позвал.

Самое начало капели.

Я только хочу сказать тебе несколько вещей.

КОЧУБЕЙ. Разве можно говорить вещи? Раньше мы могли говорить слова. Не вещи. Слова.

ТОЛЬ. Я только хочу сказать тебе несколько вещей. Остров в Южной Атлантике за десять миллионов совершенно не годится. Мы проверяли. Инфраструктуры никакой. Почти никакой. Газа нет…

КОЧУБЕЙ. Может, и прекрасно, что газа нет.

ТОЛЬ. Трубы девятнадцатого века. Никто не станет жить с трубами девятнадцатого века.

КОЧУБЕЙ. Если только оркестр. Нет такого оркестра, который не любит старые трубы. Помнишь «Скрипки Андалусии», бывший оркестр Дома культуры Капотни?

ТОЛЬ. Паром не ходит. Давно отменен. В восемьдесят третьем году еще отменен. После Фолклендской войны.

КОЧУБЕЙ. Ты помнишь это?

ТОЛЬ. Что? Что – это?

КОЧУБЕЙ. Фолклендскую войну. Тогда была у нас в Москве Олимпиада. Я собирал бутылки. Пустые бутылки из-под фанты и пепси. Сдавал их. И на вырученные копейки покупал журнал «Новое время». Там было все про Фолклендскую войну. Про Мальвинские острова.

Мягкое дребезжание.

Ты только подумай, ТОЛЬ. Какое название – Мальвинские острова! Итальянская сказка! Почти Буратино. Я назвал бы мой остров Артемоном. Если б он уже не назывался островом Святого Плотника. Так красивей. Конечно.

ТОЛЬ. Прости, Игорь. Прости еще раз. Но Фолклендская война была в 83-м году. Тогда у нас уже не было никакой Олимпиады. И ты не мог собирать бутылки в восьмидесятом. Ты работал в журнале «Коммунист». Редактором отдела экономики комсомола. Ты разве забыл?

Пауза.

А я – я жил в Ленинграде. На проспекте Энергетиков. И не думал ни про какую войну. Я волейболом тогда увлекался. Чуть не стал чемпионом района. Очень расстроился, что не стал.

КОЧУБЕЙ. Но и в журнале «Коммунист» можно собирать бутылки.

ТОЛЬ. И «Новое время» ты получал по подписке. Как редактор отдела. Разве нет?

КОЧУБЕЙ. Может быть, ты и прав. Даже, скорее всего, ты прав, ТОЛЬ. А что ты хотел мне сказать?

ТОЛЬ. Я хотел сказать тебе, что совершенно не нужен, вовсе не нужен остров этого дурацкого плотника. Это хрен знает где и никаких условий для жизни. Есть предложение гораздо лучше. Качественно лучше. Сейчас продается прекрасный остров в Адриатике. Запад Черногории. Бывший отель. Шестьсот метров превосходного пляжа. Песок. Мелкий серый песок. Остров Святой Софии. Он раньше принадлежал мужу Софии Лорен. Лоренцо да Понте. Ты слыхал о таком?

КОЧУБЕЙ. Лоренцо? Действительно Лоренцо?

ТОЛЬ. Да. Бывший оперный дирижер. Потом женился на Софии Лорен. И умер от разрыва аорты. Но остров успел переименовать в честь жены. Ты запомнил Софию Лорен?

КОЧУБЕЙ. Нет. Я не запомнил Софию Лорен. Кто она?

ТОЛЬ. Когда мы с тобой служили в правительстве, она приезжала на кинофестиваль. На наш, московский фестиваль. Она была председатель жюри. Мы ужинали с ней в испанском ресторане. В гостинице «Москва». Неужели ты не помнишь?

КОЧУБЕЙ. Да, кажется, помню. Она жива еще?

ТОЛЬ. Муж ее скончался от разрыва аорты. А она жива.

КОЧУБЕЙ. И она живет там же, на этом острове?

Хворост.

ТОЛЬ. Какой-то странный вопрос ты задаешь, Игорь. Она продает остров. Верней, ее сыновья продают. И если мы покупаем – то есть, если ты покупаешь – то никакой Софии Лорен там не будет. Ее, в сущности, и сейчас там нет. Она живет где-то совсем в другом месте.

КОЧУБЕЙ. Почему? Ей разве не нравится адриатический остров? А если ей не нравится, почему там должен жить я?

ТОЛЬ. Ты не должен. Ты ничего не должен, Игорь. Елки-палки. Я же говорю тебе. Прекрасный остров. Пятизвездочный отель. Легко переоборудуется в семейный дом. Толстые стены красного камня. Кругом кондиционеры. Винные погреба. Пляж шестьсот метров. Парк три гектара. Гольф-поле на полторы лунки. И всего полтинник! Всего. Из твоей доли – из твоей доли у нас – мы заплатим хоть завтра. Ты переедешь туда и забудешь эти сумерки. Отдохнешь как следует. Придешь в себя. Станешь человеком.