Станислав Белковский - Зюльт

КОЧУБЕЙ. Где покупаете?

ТОЛЬ. В Бурундии. Знаешь такую страну?

КОЧУБЕЙ. У меня с географией всегда было довольно хило.

ТОЛЬ. Центральная Африка. Город Бужумбура. Там одна из лучших генетических школ в мире. Только о ней никто пока не знает. Мы раскопали. В двести раз сэкономили по сравнению с американцами. Ты представляешь себе, Игорь?! В двести раз! Включая все взятки, все разрешения, виллу в Бужумбуре – все! Теперь вложим еще миллиард-другой, и цель – наша. У нас будет полноценный геном человека!

КОЧУБЕЙ. Извини, а на кой он нужен, этот геном этого человека?

ТОЛЬ. Через пять-шесть лет мы сделаем индивидуальные генетические лекарства. Которые позволят продлевать жизнь как угодно. Мы нейтрализуем гены старения. Целевой радиоактивной бомбардировкой – нейтрализуем. Вот возьмем у тебя анализ, узнаем, в какой твоей хромосоме находится ген старения – и хлобысть! Проживешь до ста двадцати, как минимум. А пока будешь жить – придумаем что-нить еще.

КОЧУБЕЙ. Я уже устал от жизни, Боренька. А ты хочешь, чтобы я прожил больше, чем позади.

ТОЛЬ. Я не просто хочу, Игорь. Я это сделаю. Ты же знаешь: если я что-то решил – добьюсь наверняка. Ты за это и взял меня тогда в правительство. Не так ли? У меня не было шансов, но ты меня взял. Потому что ты знал мою настойчивость. Что я не испугаюсь. А твоя жизнь – это наша жизнь, Игорь. Ты – знамя. Ты – символ наших идей. Пока ты жив, идеи не кончились.

КОЧУБЕЙ. А кто тебе сказал, что идеи уже не кончились?

ТОЛЬ. Прости, Игорь, но ты резонерствуешь. Резонерствуешь и профанируешь. Ты театр устраиваешь какой-то.

Это от плохого настроения, я понимаю. Но мы сделаем все, чтобы оно стало хорошим.

КОЧУБЕЙ. Театр. Театр. Мы же с тобой вот уже двадцать лет как Пьеро и Арлекин, Боря. Арлекин и Пьеро.

ТОЛЬ. Это какие-то булгаковские персонажи? Или аксеновские? Вот ты говоришь, что слаб в географии. А у меня всегда была тройка по советской литературе. Я не помню…

КОЧУБЕЙ. Но «Мастера и Маргариту» ты читал.

ТОЛЬ. «Мастера и Маргариту» читал. Так это люди из свиты Воланда, что ли? Да, я вспомнил, Арлекино там был одним из главных.

КОЧУБЕЙ. Неизвестно только, где наша Коломбина. Да и кто она.

ТОЛЬ. Да. И кто она?

КОЧУБЕЙ. Хрен его знает. Может – Россия?

ТОЛЬ. Меня всегда раздражает, когда ты начинаешь говорить загадками. Конечно, ты гений, наш главный и единственный, и тебе больше позволено…

КОЧУБЕЙ. Раз мне больше позволено, ты позволишь мне поехать на Валаам вместо Америки?

ТОЛЬ. Это какая-то полная фигня. Не может тридцатисемилетний шарлатан так тебя охмурить!

КОЧУБЕЙ. Ты не помнишь, когда тридцатисемилетнего шарлатана поставили охмурять всю страну?

ТОЛЬ. Когда?

КОЧУБЕЙ. Тогда. Когда меня сделали заместителем председателя правительства. Министром экономики и финансов. Мне как раз исполнилось тридцать семь. А тебе сколько было, Боренька?

ТОЛЬ. Тридцать шесть.

КОЧУБЕЙ. Вот видишь.

ТОЛЬ. Как ты можешь сравнивать, Игорь, я не понимаю?! Мы – образованные, интеллигентные люди!

КОЧУБЕЙ. Можно. Можно сравнивать.

Пауза.

Мне кажется, гораздо проще нам всем просто умереть. Тогда сразу начнется вечная жизнь. И не не нужны никакие корпорации. Никакие инвестиции. Твой геном бужумбуры не нужен совершенно. Сэкономим триста миллионов казенных денег. Я понимаю, что их не так жалко, но все-таки. Просто возьмем и заживем вечной жизнью, Боря. А?

ТОЛЬ. Этот Гавриил – нечистоплотный клоун. Хотя никакой он не Гавриил, а Федот. У него даже имя ненастоящее. По-твоему, американцы вложили 60 миллиардов в то, что существует и безо всяких вложений? Они идиоты, да?

КОЧУБЕЙ. Они очень умные люди. Поэтому идеолог русских реформ им в нагрузку не нужен. Я поеду на Валаам, Боря. Если можно, не уговаривай меня больше. Я могу предложить тебе чай, кофе, водку, виски, коньяк, шампанское. Как в самолете. В бизнес-классе. Но только не эти выступления в Америке. Пойми меня правильно. Я всегда ценил тебя больше, чем себя самого.

ТОЛЬ. Может, когда-то ты и ценил меня. Но сейчас не ставишь ни в ломаный грош. И твои слова… Хотя ладно. При чем здесь я. Пожалей хотя бы свою жену. Тебе не жалко ее слез?

КОЧУБЕЙ. Я не люблю ее слезы. Они слишком соленые, как плохая красная икра. Помнишь, Боря, та икра, которую мы ели в Калининграде? У губернатора, во время визита? Я тогда еще подумал: не жилец тот губернатор, который правительственной делегации подает икру красную, а не черную, да еще и плохую. И правда, через пару лет его сняли. Он, кажется, проиграл выборы. Помнишь?