Евгений Шварц - Одна ночь

Шурик.Скажите, пожалуйста, какой ужас. (Подходит к телефону.) Вас слушают. А? Громче?

Нюся.Не отвечает?

Шурик.Алло! Алло!

Оля.Опять кто-то шепчет, или плачет?

Шурик.Ничего не могу понять.

Оля.Повесь скорее трубку.

Шурик вешает трубку.

Нюся.Четвертый раз кто-то звонит и плачет тихонечко. Кто это?

Оля.Ночью что угодно полезет в голову.

Шурик.Покойнички звонят?

Оля.Замолчи!

Нюся.Слушайте! А вдруг это кто-нибудь из нашего дома сошел с ума. Шепчет в трубки, шепчет, плачет, плачет, а потом приползет тихонько в контору.

Оля.Не надо, Нюся.

Нюся.Приползет тихо-тихо, да как подымется вот там возле шкафа!

Оля.Не надо.

Шурик.Ах, страсти какие!

Оля.А ноги подобрал! Ну, Нюся? Что же замолчала? Нюся, говори. Я люблю, когда страшное рассказывают, Нюся!

Нюся.Не хочу я больше рассказывать.

Оля.Почему? Жалко тебе, что ли?

Нюся.Сама же ты говорила – не надо.

Оля.Это я просто так, от удовольствия. Рассказывай! Так приятно.

Нюся.И без страшных рассказов страшно.

Оля.Не страшно, а тоскливо.

Нюся.Все равно.

Шурик.Я видел во сне, что спускаюсь по лестнице. И пробежал я мимо выхода на улицу. Но остановиться не могу. А лестница не кончается, уходит все глубже и глубже под землю. Я бегу, дверей кругом никаких нет… (Лихо.) Вот, думаю, чтобы ты издохла, окаянная лестница.

Оля.А потом что?

Шурик.Проснулся.

Оля.Плохой сон. Тебе грустно, Шурик?

Шурик.Не!

Оля.Шурик, ты все-таки обалдуй, хоть и читал много.

Шурик.А почему?

Оля.Ты как-то не все понимаешь.

Шурик.Например?

Оля.Не знаю. Вот сегодня на Съезжинской разбило дом.

Шурик.Ну и что?

Оля.Там сидели, может быть, так же возле печи ребята. А где они теперь?

Шурик.Брось!

Оля.Нет, ты не все понимаешь!

Шурик.Зачем ты хочешь, чтобы человек скулил? У меня пострашнее были в жизни дела, да я молчал.

Оля.Нет, ты не все понимаешь.

Шурик.Все понимать – это значит с ума сойти.

Нюся.Ну, ладно. Надоели вы мне. Никто ничего не понимает, кроме меня. Оля, давай в мячик играть. (Достает из кармана шубы мячик.)

Оля.Откуда он у тебя?

Нюся.Искала сегодня в комоде чулки. Смотрю, лежит, в папиросную бумагу завернутый, старый приятель. Я чуть не заплакала, так все припомнилось: школа, садик.

Оля.В садике зенитки стоят.

Нюся.Мне бабушка подарила этот мячик, когда я во второй класс перешла. А потом сама его и припрятала. Она ужасно свои подарки любит. Сыграем в трешки?

Оля.Давай, все равно.

Весь дальнейший диалог идет на игре в мяч.

Нюся (бросает мяч). Оля, тебе грустно?

Оля (отбивает мяч). Грустно.

Нюся.Оля, ты бедняжка?

Оля.Бедняжка.

Нюся.А где Валя Карпова?

Оля.В Иркутске.

Нюся.А где Мая Горленко?

Оля.В Ташкенте.

Нюся.А где Вася Мельников?

Оля.Не пишет.

Нюся.А где Маша Голдина?

Оля.Пропала.

Нюся.А мы их увидим?

Оля.Не знаю.

Нюся.Тебе умереть хочется?

Оля.Ни капельки.

Нюся.А бомбы это знают?

Оля.Им все равно.

Нюся.А чего тебе, Оля, хочется?

Оля.К маме на ручки. (Ревет, роняя мяч.) Дура, чего ты меня расстраиваешь!

Нюся.Ну, Оля, ну, Олечка, ну не надо. Ты сядь, сядь. Ну хочешь, я тебе что-нибудь страшное расскажу? А? Слушай. Слушаешь? Ну, вот и хорошо. Вот, значит, Олечка, сошел с ума один жилец из нашего дома. Ладно. Сошел он с ума и думает: дай-ка я всех в доме загублю, чтобы они меня боялись. Он не в квартире сошел с ума, а на службе. В учреждении. Ползет сумасшедший к дому, и такое у него, Олечка, нетерпение. Он даже воет. Пальцы ломает.

Оля.Ой, не надо.

Нюся.Такое нетерпение! Сейчас я, думает, со всеми вами расправлюсь! А они, ты знаешь, страшно сильные, сумасшедшие-то. И от нетерпения звонит он из всех телефонов по дороге. Звонит, а сказать ничего не может, только шепчет: береги-и-и-тесь, ваш ко-о-не-е-ец идее-ет!

Оля.Ой, не надо!