Грег Гамильтон - Безнадежное дело

Грегори. Лошади были в наличии?

Ватерлоу. Да. А что?

Грегори. Если бы они сбежали на лошадях, это было бы романтичней.

Ватерлоу. У него был автомобиль.

Джо. Она не оставила записки?

Ватерлоу. Нет.

Джо. Очень негуманно – это лишь продлило ваши страдания.

Грегори. Какая, к черту, гуманность в такой момент!

Джо. В доме пропала что-нибудь ценное? Деньги снимались со счетов?

Ватерлоу. Все оказалось на месте.

Грегори. Страдай, страдай – а денежкам счет знай!

Джо. Вы говорили, ваша супруга жила на широкую ногу?

Ватерлоу. Более чем!..

Джо. И она рискнула отдать себя под покровительство конюха? Должно быть, это был какой-нибудь замаскировавшийся богач, завсегдатай рейса Нью-Йорк-Милан.

Ватерлоу. Этот-то?.. Серая, незаметная личность.

Джо. Обычно те, кто уводит чужих жен, выглядят именно так.

Ватерлоу. Впрочем, он довольно уверенно держался в седле.

Джо. Возможно, именно это ее и привлекло. Что вы предприняли?

Ватерлоу. Первым делом я позвонил в Неаполь.

Джо. Решили, что они направились туда?

Ватерлоу. А куда еще мне было звонить? Президенту Соединенных Штатов? Старая карга, ее мамаша, обрушила на мою голову все мыслимые и немыслимые проклятья. Половину из них я, к счастью, не понял – у итальянцев, знаете, ругательства такие своеобразные!.. Тесть назвал рогоносцем. Это я к тому времени понял и без него. Оба призвали меня немедленно отыскать их бедное чадо, иначе, мол, будет хуже. Куда уж хуже!..

Джо. Вы искали ее?

Ватерлоу. – Я впал в унынье, которое усугубило шотландское виски.

Грегори. В подобных случаях шотландское подходит больше всего!

Ватерлоу. …и обострившееся сознание того, что меня, потомка рыцарей! не только провели, как мальчишку, но и лишили возможности отомстить. Самобичевание продолжалось дней десять. На фирме я сказал, что еду в Италию – они знали, что в тех местах меня лучше не беспокоить. В доме слуги, понимая, что со мой происходит, старались не мельтешить перед глазами. Но в один прекрасный день все запасы виски иссякли. Курьер отправился в ближайший супермаркет, а это каких-нибудь двадцать миль в одну сторону. Дабы чем-нибудь себя занять в ожидании новых поступлений из Шотландии, я включил телевизор и наткнулся на передачу о вас, мистер Радецки.

Джо. В мире нет ничего случайного.

Ватерлоу. Я тоже так думаю.

Джо. Как вы себя чувствуете, мой друг?

Ватерлоу. Значительно лучше, чем до прихода сюда. А вы?

Джо. Почему вы спрашиваете?

Ватерлоу. Заставив вас выслушать меня, я причинил вам определенные душевные неудобства.

Грегори (Про себя). Откуда такая деликатность у скотопромышленника?..

Джо. Когда вы бросаете в воду камень, вы причиняете какие-нибудь неудобства воде?

Ватерлоу. Никогда не задумывался над этим.

Джо. Абсолютно никаких! Потому что это вода!.. Вы по-прежнему думаете о жене?

Ватерлоу. Вероятно, она плохо понимает, что делает. Я боюсь за нее!..

Грегори (Про себя). Вот дурень!

Джо. Если бы в ответ прозвучало что-то вроде «пусть катится», я бы вам не поверил. Наши некие внутренние правила, мистер Ватерлоу, не позволяют нам обсуждать с гостем одну и ту же проблему. Если бы вы пришли к нам вторично, это сказало бы нам о нашей неубедительности и вашей слабости. Вы сможете продержаться один?

Ватерлоу. Мне спокойно здесь с вами, джентльмены. Что будет, когда я выйду отсюда? Я не знаю!

Джо. Грегори?

Грегори. Скорее, «нет», чем «да».

Джо. Сделаем так! Садитесь вон за тот столик. Грегори нальет вам виски. Уверен, оно вас не разочарует – мы держим несколько бутылок для подобных случаев. Берта сделает вам бифштекс. (Кричит в сторону кухни) Берта! Один бифштекс!

Голос Берты из кухни. Разогналась!

Джо. Это означает, что она приступила к делу. Продегустируйте виски. Попробуйте бифштекс. Вы даже представить не можете, что наша старушка Берта способна сотворить из говядины, которую производите вы. Впрочем, у нас, кажется, другой поставщик. Когда же голод и жажда будут утолены, наступит время благостных размышлений, добрых воспоминаний и тишины. Тишина – предвестник победы. Вслушайтесь в тишину! Участники битвы под Ватерлоо, разумеется, со стороны англичан, утверждали: перед началом битвы было так тихо, что было слышно, как туман струится к земле и опус-кается на лес. А потом загрохотали пушки.