Ирина Танунина - Сюжет Танцора

Появляется Механик.

Механик.Вот думаешь, почему я пью?

Она.Ой! Вы меня напугали.

Механик.Нет, ты скажи, почему?

Она.Не знаю. Люди пьют от разных причин.

Механик.Нету причин у меня никаких. И никогда я не пил. Не веришь?

Она.Верю.

Механик.Не веришь… А я не пил нисколько, пока сюда не попал. Не веришь?

Она.Да верю, верю.

Механик.Думаешь, я пьяный? Да? А я не пьяный. Просто меня трясет уже от ДК от этого. Что тут творится, даже сигнализация не выдерживает. Не выносит сигнализация, кричит все время. Они все на меня: не кури на сцене да не кури в подвале. Дескать, она дыма не любит. Плевала она на дым! Она другое совсем чует. Не веришь?

Она.Верю, верю.

Хочет уйти, Механик ее останавливает.

Механик.Не веришь. А если хочешь знать, в прошлом году нас совсем закрыть хотели. Здание, говорят, аварийное. Крыша, говорят, обвалиться может просто в любой момент, вот так вот. Или сквозь пол провалимся все.

Она.А по-моему, это аварийное здание всех нас еще переживет.

Механик.Эх ты, кукла! Что говоришь, сама не знаешь что. Сигнализация, думаешь, дура? Она зря кричать не будет. И Кошмар нервный стал, все по углам прячется. Я бы ушел отсюда, да Герцог мой паспорт в сейфе арестовал.

Она.Это как?

Механик.Да я его на той неделе на лестнице выронил. А эта стерва нашла и Герцогу отдала. А Герцог говорит…

Она.Слушайте, а что это за Кошмар?

Механик.Вот сразу и видно, что ничего не соображаешь. А туда же, рассуждать. Кошмар тут самый главный человек у нас.

Она.Да кто он такой?

Механик.Ничего, придет время – познакомишься.

Она.Тут люди странные такие… и вообще, очень интересно тут.

Механик.Куда уж интереснее.

Она.А вы ведь здесь всех знаете?

Механик.Наизусть.

Она.Скажите, а вот Танцор…

Механик (перебивает). Да что Танцор! Вот стерва эта прошлой весной с дрянью той поссорилась…

Она.Кто-кто?

Механик.Да какая разница. Стерва эта, Худрук. Все чего-то не поделят, все мало им. Весной прошлой притащила целую сумку живых лягушек и Главбуху в кабинет выпустила. Дрянь-то эта, Главбух-то, дверь открыла, а там лягушки по всему кабинету скачут. Представляешь?

Она.Честно говоря, не очень.

Механик.Это еще что! Лягушки-то заговоренные были. Та дрянь потом вся бородавками обросла.

Она.Да бросьте вы, нет у нее бородавок.

Механик.Это теперь нету. Она тоже приколдовывает. Заговор нашла и свела их в два счета. На Уборщицу перевела. Она и мается теперь с бородавкой своей на носу. Опять не веришь?

Она.Ну, в общем…

Механик.Не веришь. А зря. Тут у нас, знаешь… Тут место такое. Тут, если хочешь знать, кладбище раньше было. Кладбище-то срыли, а ДК этот наш и построили. Вот у нас и не понять теперь без бутылки нипочем, на каком ты свете.

Она.Тут раньше лес был. Я для сценария материалы смотрела, для юбилея. Тут был сосновый лес, его вырубили. А немного до сих пор осталось, у ДК вон растут сосны.

Механик.Читала она. Они там тебе напишут, только читай. Кладбище было тут. Я-то постарше тебя, так еще помню.

Она.Так ДК-то строили еще в тридцатые. Вам же не сто лет, что вы можете помнить?

Механик.Мне шестьдесят лет, а помню я, что люди рассказывали. А когда психов сюда эвакуировали…

Она.Каких еще психов?

Механик.Обыкновенных. Не знаешь, какие психи бывают? Психушку эвакуировали в войну и в ДК разместили. Тоже, скажешь, неправда?

Она.Был тут госпиталь во время войны, это точно.

Механик.Ну вот видишь. Зря, что ли, у нас тут ненормальные одни работают? Дурдом, он если где поселится, то уж навек.

Она.Так обыкновенный был госпиталь. Раненых тут лечили, с фронта. Я и фотографии видела. Даже тут, на сцене, койки стояли.

Механик.А какие я тут по ночам фотографии вижу, так и не дай Бог.

Она.А вы действительно тут живете, прямо в ДК? Мне Худрук говорила.

Механик.Говорить-то легко, а вот поживи тут. Летом вот как-то, не так и поздно было, часа, может, два, а может, меньше. Так наверху, в правом крыле, знаешь, где звукозапись? Радиста хозяйство. Как завизжат они, как заверещат дурными голосами – у меня аж мороз по коже. Смотрю, Кошмар выскочил как ошпаренный, и дёру вниз. Я тоже думаю, куда бы мне сорваться, да не успел. Смотрю, идет. Страшная, лицо кривое, вместо глаз черные впадины. И веришь, голая вся. Как есть вся, трусы одни надеты, да и тех не разглядеть. А рот красным вымазан. Идет и воет. Не знаю, как не помер на месте. Думал, точно упырь какой или того хуже. А это, представляешь, Радист опять к себе девок привел, так они передрались там у него по пьяни. Я его чуть не убил потом.