Виктор Кузьменко - Любовь Искариота

© Виктор Кузьменко, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иуда сидит с закрытыми глазами. Входит старец с клюкой.

Старец: Послушай, добрый человек.

Иуда открывает глаза, смотрит по сторонам.

Иуда: Я не ослышался? Ты это мне, старик?

Старец: Найдётся ли в суме твоей немного того, чем можно жажду утолить и голод?

Иуда: Найдётся. Вот, возьми.

Теперь ответь, старик, ты впрямь считаешь, что каждый встречный добрым может быть?

Старец: Равно на столько, насколько может быть он злым.

Иуда: Но ты сказал мне: добрый человек?

Старец: В любом из нас и свет и тьма. Что хочешь разглядеть, то и увидишь.

Добро достигнется добром.

Иуда: Красиво говоришь. А если б я не поделился с тобой ни сыром, ни вином, ты также утверждал, что я, Иуда, добрый?

Старец: Откуда знать мне, что в твоей суме?

Незнание – не повод для обиды.

Иуда: А если б я солгать тебе посмел?

Старец: Прошел, не подавая виду. Но зло, что ты в меня вселил, тебе бы злом и обернулось.

Иуда: Да? Всё это – так, слова.

Во лжи рождаются, живут и умирают и, умножая ложь – богатство умножают. Живи я правдою, как эта вот, твоя, нам пить пришлось бы из ручья, и были б мы голодные и злые. А так, глядишь, я добрый для тебя.

Старец: Не все пока к добру стремятся. Когда же каждый…

Иуда: Погоди. А как же с тем, что в нас плохое? Ты сам сказал: и свет и тьма.

Старец: Свет побеждает тьму.

Иуда: Но снова тьма приходит… В чередованье этом для ума, стремящегося суть постигнуть, подсказка вложена: что свет без тьмы? Всё то же, что тьма без света.

А добро? Как оценить добро, цены не зная злу? Что одному во вред, всегда другому – благо. Как их местами не меняй, с какой безудержной отвагой не бейся за добро, ты только злу поможешь.

Тебе ли, страннику, не знать, что стоит в высохшей пустыне простой воды один глоток? Но вот ты в лодке, и поток меж берегов тебя несущий – хотя так много в нём глотков – тебя уже не привлекает.

Старец: По-твоему, выходит, зло рождает добро?

Иуда: Да. Иногда лишь зло способно заставить разглядеть добро.

Старец: Нет, ты меня не убедил.

Иуда: Не убедил. А ты взгляни на это. Жучок древесный мал и сир, живёт своей заботой. С утра до ночи он в делах, так увлечён работой, казалось бы, ну что весь мир ему. Но приглядись, подумай, чем лучше ты его?

Всё что пришло на свет, в одном едино – родиться, жить и умереть – вот смысл всего глубинный.

Старец: Мне разум дан, чтоб постигать.

Иуда: Но смерть не-по-сти-жи-ма.

Вот он без разума. Перст вознеси над ним. Смотри, как удирает. Откуда знать ему, что смертен он, а знает.

Так почему нам жизнь так дорога? Да потому что смерть придёт однажды. Смерть – зло? А не было бы зла? Тебе юнец ответит каждый: жизнь превратилась бы в кошмар, цепь слёз, страданий, горя, которой нет ни края, ни конца.

Старец: Ты не похож, конечно, на глупца. В твоих сужденьях многое бесспорно, но слишком мрачны краски у тебя. Из всех цветов предпочитая чёрный, нельзя картину мира написать.

Иуда: А я другой её не вижу.

Я мог бы многое отдать, старик, чтобы увериться в обратном. Не первый год за этим и бреду, среди людей ища ответа. Повсюду только смрад и грязь.

Старец: Что ж, помогу тебе, коль хочешь. Ты тут о смерти мне как раз поведал, как о зле. А если это лишь начало бытия, врата в прекрасный мир?

Иуда: Загробный? (смеётся) Ты это сам придумал?

Старец: Нет, не я. Есть человек один. Подробней он мог бы всё растолковать, поверь.

Иуда: Откуда он, он иудей?

Старец: Как будто, точно я не знаю, но слышал много от людей, что родом он из Галилеи. Иисусом наречён, а с некоторых пор зовётся всеми Назареем. Христом.

Иуда: Спасителем?

Старец: Спасителем, сынок.

Иуда: Так-так. Запомню непременно.

(пауза)