Светлана Тремасова - Клуб одноногих

Скоро Ирина Владимировна вызвала Лили и, посадив ее за парту напротив, начала говорить, что сынуля стал в последнее время очень рассеян, не работает на уроках, практически спит, и, конечно, она понимает, что мальчика растить очень сложно, была бы девочка – совсем другое дело… «ведь он у вас и так нервный – то губы кусает, то ногти грызет, то плечо тянет, – что-то, видимо, у вас в семье не так, может, проблемы какие?..»

Сынуля в это время сидел через ряд, на первой парте, и то нервно теребил плечо пиджака, то раскручивал и закручивал ручку, то открывал тетрадку и снова закрывал, дети шумели, рядом уже стояло несколько любопытствующих, внимательно глядящих то на Лили, то на Ирину Владимировну, учеников. Лили растерянно молчала… и И. В. отложила разговор до родительского собрания.

Через неделю, сразу после собрания, И. В. попросила Лили остаться. Когда, наконец, все долго и медленно, но все же разошлись, И. В. подошла к ней, сидящей за партой, присела за другую вполоборота к Лили и, улыбаясь и розовея так, что, мол, разговор предполагается деликатный, начала говорить с ужимным предисловием, что она даже не знает, как сказать, и, конечно, не имеет права лезть в личную жизнь, но, тем не менее, считает своим долгом высказать некоторые предположения и, может быть, даже помочь. «Конечно, я понимаю, – говорила она, – что мальчика воспитывать очень тяжело, и еще тяжелее, когда нет отца. Мальчику действительно нужен отец, это девочку можно как-то еще воспитать одной, а мальчику нужно с кого-то брать пример, – да и вообще, мужская рука им всегда нужна. И если своего отца нет, то, конечно, вполне можно найти другого – не думайте, я совсем не против, а даже за то, чтобы семья была полная и в воспитательном плане, и в материальном, опять же, это тоже сейчас немаловажно, – но ведь все-таки делать это надо очень осторожно, чужого человека нужно сначала очень хорошо узнать, прежде чем приводить его в семью и доверять ему своего ребенка. Да и мужчины сейчас, скажем так, часто встречаются… ну… не очень надежные, порядочные, что ли, теперь и не знаешь, чего от них ожидать… так что надо бы хорошенько, наверное, сперва проверить, прежде чем решать, с кем связывать свою жизнь, ведь на ребенка-то это влияет тоже, может быть, даже больше, чем на нас…

– Спасибо… я, конечно, так и сделаю… наверное… при случае, если… вдруг… – сказала Лили, пытаясь припомнить, с кем, где и когда она решила связать свою жизнь. Неужели – недоумевала она – в ее личной жизни что-то происходит, а она даже не понимает и не помнит этого?!

– Вот и хорошо! – довольно сказала И. В. – Подумайте, может, мальчику все-таки пока пожить у ваших родителей, пока вы узнаете друг друга получше, но это, конечно, вам решать… я все понимаю…

– Мы и так живем у родителей… – удивленно протянула Лили.

– Но когда я к вам приходила, когда вы болели с этими бабочками и африканцами, там был явно не ваш отец! – начала раздражаться И. В.

– А, – наконец поняла Лили, – это был мой брат!

– Брат?

– Да, мой родной брат.

– Так что же вы сразу не сказали, что это ваш брат, – поникла И. В. и даже как-то сразу посерела.

– Не знаю, – ответила Лили, – я как-то не подумала об этом…

– Хорошо, – уже устало ответила И. В. и, опираясь о парты ладонями, которые немедленно раскраснелись до кончиков пальцев с лиловыми ногтями, медленно тяжело встала, – тогда не буду вас больше задерживать…

Отец не выносит, когда кто-нибудь в доме болеет, он начинает раздражаться и кричать, что это все неправда, что все притворяются. Для него мучительно, когда нужно что-то предпринимать, переживать за кого-то, тем более, если это важно. И для Лили с сынулей это всегда повод перебраться сюда, в дом на Рождественской улице. Здесь все любимые вещи Лили, разве что, кроме свитера, большого – размера 52 или 54 – рябого свитера, с которым Лили спит, накинув его на плечи или положив рядом, и который она всегда уносит с собой. Не знаю, когда и откуда она взяла этот свитер, но, как говорит Лили, переплетение его черной и белой нити – это переплетение Хаоса и Света. Вот так, в объятиях Хаоса и Света, Лили и «уходит» от нас по ночам. Каждую ночь Лили входит в сон, словно сквозь сито, и превращается во вселенскую пыль, сливается, растворяется там и блаженствует в единении и гармонии, а к утру Хаос и Свет вновь собирают Лили и показывают ей сны, чтобы форма не вспомнила свое содержимое и не сошла с ума от его осознания. Лили всегда больше там , чем здесь , – не в снах даже, они лишь часть того , наиболее похожая на жизнь, сглаживающая грань, – а в той темноте, пустоте первородного Хаоса, который является основой всего. И чем больше жизнь реальная перетягивает Лили на свою сторону, тем меньше в Лили жизненных сил.