Даниил Горбунов - Прекрасные наполовину

Фрики в цирке Голдмена жили одной большой семьёй, но один фрик всё же предпочёл не иметь такие тесные отношения с остальными. Звали его Мартин, известен он был под прозвищем «человек-волк». Он не часто ходил в гости к другим фрикам, мало с ними общался, возможно, причина этого была в том, что он хотел быть как можно ближе к обычным людям, и всё своё время он проводил со своей невестой Нэнси.

Тем же вечером, когда Грэг сорвался после очередного выступления, Мартин сидел в своём фургоне и любовался своими же рисунками, которыми были завешены все стены его комнатушки. Он очень хорошо рисовал и причём научился этому полностью самостоятельно. Почти все его рисунки были портретами, и на всех этих портретах было изображено одно и то же лицо, лицо его милой Нэнси. Если просмотреть сейчас его работы, то можно заметить, что Нэнси на каждом рисунке сильно менялась: она была нарисована то сидящей на пляже, то на скамейке в парке; на одних рисунках ей было около двадцати двух лет, на других, более старых, ей не дашь и шестнадцати.

Он любил Нэнси больше жизни, она была для него человеком, ради которого стоит жить. Только Нэнси не отвернулась от него, не испугалась его безобразной внешности. Сколько он себя помнил, она всегда была с ним рядом, старалась успокоить его в трудную минуту.

– Нэнси… Милая Нэнси, – прошептал он.

Мартин оглядел стены, сейчас на него смотрели десятки Нэнси, созданных им самим. Но ни одна нарисованная Нэнси, считал он, не сможет по своей красоте сравняться с оригиналом.

«Где она интересно?» – подумал Мартин, но через минут пять услышал чьи-то шаги, его невеста вошла в фургон. Ничего не говоря, она подошла к нему и поцеловала в заросшею густыми волосами щёку.

– Ну как прошёл день, Мартин? – поинтересовалась она.

– Нэнси… Милая Нэнси, – воздохнув, сказал он, – ты же прекрасно знаешь, как обычно проходят мои дни. Сегодня-то ещё ничего, слишком буйных посетителей не было. А вот во время вчерашнего шоу какая-то женщина, увидев меня, такая и говорит: «Фу-у-у-у»! Представляешь?! Я хотел высказать всё, что о ней думаю, да только меня остановили…

– Ну не огорчайся, Мартин, ты же знаешь, что я тебя люблю, – попыталась пожалеть его Нэнси. – На всех остальных нам плевать, главное что, ты любишь меня, а я люблю тебя, правда же?

– Да, Нэнси, ты, конечно, как всегда права. Просто эти люди, которые приходят на шоу… ну знаешь… такое чувство иногда появляется… хочется убить их всех. Разжечь бы большой-большой костёр, и каждого из них постепенно кидать прямо в пламя, или утопить их всех что ли. Понимаешь?

Он смотрел на неё отчаянными грустными глазами, полными надежды. Его обросшее лицо, грустный взгляд как будто превращали его ненадолго в какого-то раненного зверя, который нуждается в помощи и защите. Девушке стало невероятно жалко своего возлюбленного. Подобные разговоры были не редкостью, но они не пугали Нэнси, лишь давали ей понять, что Мартину постоянно нужна её поддержка, только она может ему помочь и никто больше.

– Мой бедненький Мартин! – вымолвил Нэнси и обняла его. – Не нужно так сильно расстраиваться, всё пройдёт, всё пройдёт.

Она нежно поглаживала его по голове.

– Никогда я не понимал людей, Нэнси, – не унимался Мартин. – Они странные какие-то… Любят ходить и смотреть на инвалидов. Но не лучше бы было разрабатывать какие-нибудь методы лечения этих самых инвалидов. Нам твердят, что мы живём в новом времени, что постоянно что-то новое изобретают. Но почему они не изобретают лекарства от всей этой дряни, которой больны фрики. Какое к чёрту новое время, у нас ещё взгляд на мир-то средневековый!

– Обязательно что-нибудь придумают, обязательно, просто нужно время для всего этого. Придумают, и ты обязательно избавишься от своей волосатости, обязательно, – продолжала успокаивать Мартина Нэнси.

– Да, конечно, придумают они. Они лучше себе какую-нибудь игрушку сделают, чем что-нибудь полезное изобретут. Недавно все галдели про эту новую штуку, телевиденье. Телевиденье они сделали, а то, что столько людей умирает от различных болезней, они не слышали, они балуются своим телевиденьем!

Мартин чуть ли не до крика повысил голос, Нэнси всё это терпеливо слушала.

– Но подожди, Мартин, не все же люди на Земле плохие, не все же ведут себя как маленькие дети, играют в игрушки, как ты говоришь…

– Все люди одинаковы, так же как и свиньи одинаковы. Посуди сама, как мне паршиво бывает, когда надо мной издеваются. Они смеются над такими как я, кидаются помидорами. Но знаешь, что я скажу? Кидая в меня помидором, они сильно рискуют получить в ответ что-то намного серьёзнее помидора. Я им уже не какой-то там овощ кину, я в них ножом запущу! Тогда они попляшут у меня, попляшут…