Ярослава Пулинович - За линией. Пьесы, киносценарии

Славка уже даже и не пытается пройти незамеченным, он понимает, что это бесполезно. Оно и вправду, не проходит и минуты, как к Славке подруливают Михалыч с Пашей.

МИХАЛЫЧ. Привет, телепузик! Как жизнь?

Славка пытается пройти мимо.

МИХАЛЫЧ. Эй, ты че, офигел что ли? Или ты нас не уважаешь, а?

СЛАВА. Идите вы…

МИХАЛЫЧ. Ой, боюсь, боюсь… Тебе че, поздороваться, что ли, сложно?

СЛАВА. Сложно. Отвалите.

МИХАЛЫЧ. Ну, это дело поправимое. Сейчас мы тебя быстро научим здороваться со старшими. Ну-ка, ногу мне поцеловал и сказал: «Здравствуй, господин!»

СЛАВА. Пошел ты!

МИХАЛЫЧ. Ты не понял, что ли? Твое дело – слушать и исполнять. Че ты лыбишься?! Зубы лишние, что ли, есть?

Михалыч сегодня явно в хорошем настроении.

СЛАВА. Дай пройти!

ПАША. Ладно, пусти его. Чё ты пристал к нему?

МИХАЛЫЧ. А просто так! Чё он такой? Ходит все время бледный, глаза красные, как у вампира. Книжки что ли по ночам читает?

МАША ( встревает в разговор ). Ага, книжки читает! В инете он сидит и денежки себе ворует. У кого-то денежки лежат на счету, в банке, а он раз-раз, – пару кнопок нажал – и все – были деньги и сплыли. Он у нас умненький. Тему сечет, богатым стать хочет.

МИХАЛЫЧ. Ты че, парень, правда, в компьютерах понимаешь? Молодец! А у моего папаши деньги тоже в банке лежат, кстати. Щас все так делают, ну и он тоже. С каждой зарплаты по триста рублей откладывает. Мать говорит, на похороны себе копит. Чтобы перед людьми не стыдно было….А ты, что же, падла, и у моего отца деньги воруешь, да? Он вкалывает весь месяц на заводе, спину гнет, а ты – раз-раз и украл, так, что ли?

МАША. Было бы, что у твоего отца воровать. Лежат там какие-нибудь вшивых сто баксов.

МИХАЛЫЧ. Замолкни, кукла!

Слава пытается проскользнуть в школу. Паша преграждает ему дорогу.

МИХАЛЫЧ. Эй, стой. Мы так и не договорили. Так ты че, правда хакер?

Славка стоит и делает вид, что ему совсем не страшно. Я ему даже верю…

СЛАВА. Нет, отвяжись.

МИХАЛЫЧ. Сука! ( Бьет Славу в лицо. ) У моего отца там все лежит – все бабки, которые он накопил, а ты, раз-раз – и все? Так, да? А потом – солнце, море, ляпота?

Слава падает на бетонный пол.

МИХАЛЫЧ. Слушай меня внимательно – если у моего отца хоть одна ржавая копейка со счета пропадет, ты за всю жизнь у меня потом не расплатишься. Ты у меня шлюхой на панель пойдешь работать, понял? Крыса патлатая!

Паша подходит к Славке, тихонько пинает его в живот, смотрит при этом на Михалыча.

ПАША. Сука!

Девчонки спокойно смотрят на происходящее. Ира жмется к Артуру, тот делает вид, что ничего не произошло.

Михалыч предпочитает исчезнуть – лишние проблемы ему ни к чему.

Слава встает с пола. Крови почти нет, ну разве что ссадина на лбу.

СЛАВА. Придурки!

ПАША. Чё ты сказал?

СЛАВА. Ничего.

Пытается уйти. Артур делает ему подножку, Слава опять падает, на этот раз сильно.

В это время появляется учитель истории Николай Геннадьевич. Он, как всегда, подтянут и косоглаз. Николай Геннадьевич смотрит на нас, как боярин на холопов. Раньше он работал адвокатом в соседнем городе, но что-то у него там не сложилось. Ходят слухи, что он чего-то не поделил с прокурором, но это все только догадки. Своих учеников, то есть нас, Николай Геннадьевич в открытую презирает, хотя свято уверен, что мы этого не замечаем. Когда в классе он смотрит на нас, никогда не знаешь, кого он выбрал сегодня своей очередной жертвой. Потому что один глаз у него всегда смотрит в пол, а другой влево. И оба эти глаза презлющие.

Все здороваются с учителем.

Я. Здравствуйте, Николай Геннадьевич.

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. Здравствуйте. Что тут у вас? Артур, брось сигарету.

АРТУР. Я не курю, Николай Геннадьевич.

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. Ну-ну. А что там у тебя в кулаке зажато?

АРТУР. Газета.

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. Революционная?

АРТУР. Ага, типа того.

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. Ну, хорошо, сегодня на уроке перескажешь содержание. Пусть остальные порадуются. А что у нас с Логиновым?

АРТУР. Спит.

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. Прямо здесь?

АРТУР. Устал, наверное. Он же у нас по ночам работает.

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. Золушка двадцать первого века, просто.

Нагибается к Славе, поднимает его голову.

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. А что у него на лбу?

АРТУР. Об косяк ударился.

ПАША. Сначала выкурил, а потом ударился!

НИКОЛАЙ ГЕННАДЬЕВИЧ. Хороший был косяк. Накачанный… Ладно, чем выше детская смертность, тем ниже детская преступность. Отнесите его в медицинский кабинет. И поактивнее – до звонка пять минут.