Иван Жук - Встреча

– О, уже половина четвертого. И мне пора. Приятно было познакомиться. Спасибо за фотографии, – надела она курточку.

– А можно я вас провожу? – вдруг вскочил Иван.

– Зачем?! – сухо спросила девушка. – Я и сама дорогу найду. Прощайте.

И она, подхватив пакет, еще быстрее, чем Валерьян Сергеевич, выскочила за двери полуподвала.

Оставшись один в мастерской художника, Иван огляделся по сторонам.

Отовсюду, изо всех углов улыбались одни скелеты да тщательно выписанные вместо лиц всемирно известных шедевров живописи – женские черепа.

Иван осторожно встал. Медленно, слегка пошатываясь, он вышел из мастерской…

…и побежал по ночному городу.

Он бежал по ночному городу, то и дело набирал полные пригоршни снега и умывался им.

Людей на улице почти не было, и только автомобили с шумом проносились по автостраде, обдавая Ивана брызгами грязи из-под колес.

На перекрестке улиц ярко светились витрины винного магазина. Иван оглядел бутылки, выставленные на полках, подумал и пошагал за дверь.

Из-за стекла витрины хорошо было видно то, как Иван, войдя в магазин, что-то сказал молоденькой продавщице и протянул ей денежную купюру. Девушка подала ему бутылку водки, кусок колбасы, четвертушку хлеба и отсчитала на сдачу немного мелочи. Иван рассовал покупки по карманам курточки и быстро вышел из магазина на освещенную фонарем безлюдную улицу.

Под деревянным грибком в сумрачной тишине детсада Иван откупорил бутылку с водкой и отхлебнул из горлышка. Сделав глоток-другой, он передернулся, как в ознобе, да заел всё выпитое колбасой и хлебом. Потом он допил из горлышка остатки блеснувшей в бутылке водки и, пошатнувшись, встал.

Рывком распахнув дверь в прихожую дома, в котором находилась мастерская Валерьяна Сергеевича, Иван оказался в знакомом холле и, пошатываясь, направился мимо Ольги к входу в полуподвал.

Впервые видя его таким, пьяным и отрешенным, Ольга приподнялась у настольной лампы и поспешила навстречу парню:

– Ваня, что с тобой?

– От винта, – грубо сказал Иван и прошагал под лестницу.

Ольга остановилась. С обидою и сочувствием она посмотрела вслед парню.

У двери в полуподвал Иван на мгновенье замер. Постоял, посмотрел на дверь и отступил к лифту.

Там он нажал на кнопку и, пока дверцы лифта не распахнулись, стоял, упершись рукой в стену, да тяжело посапывал.

Затем он вошел в кабинку и надавил на кнопку самого верхнего этажа. Постоял, дожидаясь, пока лифт остановится, и снова нажал на кнопку, но теперь уже нижнего этажа.

Так он ездил туда-сюда, пока, наконец, не сполз по стене в кабинке лифта и не уткнулся подбородком в колени. Когда же дверцы лифта со скрежетом распахнулись, Иван поневоле встал и вышел к короткой железной лестнице, ведущей на чердак.

Через небольшую разбитую дверь с паутиною по углам Иван протиснулся на чердак и огляделся в темени. Рядом что-то прогрохотало. В темноте прошуршала мышь.

Зайдя за стропило, Иван осел. Скорчившись от холода, прилег на тряпку. Потом повернулся на бок и, подрагивая, заснул.

В конусе света настольной лампы Ольга попробовала продолжить чтение. Правда, читать не смогла: полистала книгу да и захлопнула, задумчиво посмотрев на лестницу, ведущую в подвал.

Оттуда вдруг вышел всклокоченный Валерьян Сергеевич. Одетый в домашний халат и в шлепки, он обратился к Ольге:

– Ваня не появлялся?

– Так он же с полчаса уже, как вернулся, – привстала со стула Ольга. – Может, на лифте куда поехал. Да-да, теперь я припоминаю: после того как он зашел к Вам под лестницу, лифт долго гудел потом, но никто не выходил и не заходил. Я еще подумала: наверное, мальчишки балуются.

– Спасибо, Оленька, – сказал Валерьян Сергеевич и пошагал к лифту.

Когда дверь на чердак открылась и полоса тусклого света из-за двери упала на стропила, Иван приоткрыл глаза, однако не шелохнулся.

– Ваня! Ты здесь?! Иван! – закрывая собою свет, спросил Валерьян Сергеевич в темноту и чиркнул спичкой.

Светом зажженной спички высветился на миг опрокинутый таз, стропила, клочки паутины во всех углах, битая черепица.

– Ваня! – еще раз позвал в темноту Валерьян Сергеевич, но так как Иван так и не шелохнулся, то художник вздохнул и вышел.

Иван остался лежать на тряпке. Освещенный косым лучом тусклого света, бьющего в щель между дверью и дверным косяком подвала, он дробно подрагивал, цокал зубами, но, скорчившийся от холода, не вставал.

Весенние лучи солнца, просачиваясь сквозь щели в крыше, осветили скорчившегося Ивана. Рядом, прижавшись к парню, посапывал взлохмаченный плешивый бродячий кот.