Андрей Жиров - Путь в космос

Л о ш а к о в. Ну, зачем же так официально, красавица… Тем более что сейчас как раз третья ступень работает. Хотя так и должно быть, ведь женщины специально созданы для того, чтобы ошибаться. Я — Борис. Этот красавец (показывает на Полуянова) зовет меня Бобом. Но мне не нравится.

П о л у я н о в. А на самом деле ему все равно.

Л о ш а к о в. Не спорю. (Вере, с иронией.) Так это вы весь Звездный переворошили? Говорят, экипаж к старту не успел подготовиться — с вами беседовали. Кстати, решение о допуске сюда представительниц прекрасного пола не одобряю!.. Ба, простите, женщина на корабле — это чепе. Теперь обязательно что-то произойдет. (Смотрит на экран.) Странно, летят еще, хотя вы и здесь.

В е р а. Кажется, вы уже начали ухаживать?

Л о ш а к о в. Заметно? (Разглядывает Веру.) Вы ошибаетесь, я женоненавистник.

П о л у я н о в. Он своей жены боится. Она у него ревнивая.

Л о ш а к о в. Не ревнивая, а строгая! Это все-таки разница, красавец.

З у б о в. Пожалуйста, потише. Не слышно переговоров с бортом.

В е р а. Я уже написала. Две недели в Звездном прожила. Неплохой материальчик получился. (Лошакову.) Не хуже, чем у вас.

Л о ш а к о в. Хуже, красавица. Хотя я еще и не писал. Но хуже. Николая я сто лет знаю.

В е р а. Какого Николая?

Л о ш а к о в. Того, что в космос полетел…

В е р а. Не может быть!

Л о ш а к о в. Почему? Здесь все может быть. Видишь, летят… Скоро и в космосе будут.

Все выходят в зал. Рядом С м о л к и н, К у д р я ш о в а и К р е м н е в.

В е р а. Ой, как красиво!

С м о л к и н. Если нормально, то действительно красиво.

К у д р я ш о в а. Когда все подсчитано…

В е р а. Это невозможно подсчитать! Это же поэзия!

К у д р я ш о в а. Возможно, возможно… Я к поэтам, то есть баллистикам, пойду. Поздравлю. (Уходит.)

В е р а. Странная женщина.

К р е м н е в. Великая…

Л о ш а к о в (подходит к ним). Если о Татьяне Михайловне речь, то должен сказать — она одна, других на этой планете нет. Прекрасные носочки внукам вяжет… На каждом пуске по паре.

К р е м н е в. Нет у нее внуков. Три года назад погибли и дочь, и внуки в авиационной катастрофе. Одна она.

З а т е м н е н и е

Высвечивается правая площадка. П а ш и н снимает трубку телефона. Здесь же К р е м н е в и К у д р я ш о в а.

П а ш и н (в телефонную трубку). Да, да, ушли со старта, хотя ветер был на пределе… Рад, что наблюдали. Идем по графику. Обязательно передам. Большое спасибо за внимание. Спасибо. До свидания. (Кремневу.) Всей коллегией наблюдали. Сделали перерыв специально. Привет всем, добрые пожелания… Пресняков выехал к ним. Что по плану?

К р е м н е в (расстилает на столе график). На четвертом витке коррекция. Проводит ее экипаж. Затем «Марсы» снимают скафандры и контролируют работу автоматики. На следующем витке подготовка ко сну… Запланирован небольшой концерт.

П а ш и н. Чтобы не скучали?

К р е м н е в. Психологи во время острой адаптации к невесомости рекомендуют развлечения.

П а ш и н. Передайте об этом прессе… Дальше?

К р е м н е в. Во время сна «Марсов» проверка автоматики.

К у д р я ш о в а. Развлечения… Забавно… Да, иные времена.

П а ш и н. О чем ты?

К у д р я ш о в а. О прошлом. Давно это было. Так давно, что кажется, никогда и не было. Ничего не поделаешь — время… Говорю с дивчиной, а она смотрит на меня и думает: «Откуда ископаемая старушенция выискалась?» Подозрительно так смотрит.

К р е м н е в. Она симпатичная.

К у д р я ш о в а. Да?!

К р е м н е в. Я к слову…

П а ш и н (думает о своем). Заставить себя волноваться не могу. Не могу… Надо бы, а не получается.

К р е м н е в. Привычка. Обычным делом стали старты. Как взлеты самолета.

К у д р я ш о в а. Ненужная привычка. (Достает из сумки два клубка ниток, вязанье.) Завидую я тебе, Василий, — не волнуешься. Сейчас наверняка уже и не вспомню, скольких провожала — десятка четыре, а то и пять… Пообъездили космос, пообъездили. А я всегда волнуюсь, словно все впервые…

П а ш и н. Устали все. Два года работы со станцией. Восемь экипажей. Люди забыли, как дети выглядят…

К у д р я ш о в а. А ты на работе отдыхай. Видишь, вот носочки вяжу. Очень успокаивает. Зимы холодные пошли… Двадцать петель — как раз отделение, сто восемьдесят — третья ступень работает. Проверено. Полезное с приятным.

К р е м н е в. А может, не надо здесь, Татьяна Михайловна? Неудобно как-то. Пресса рядом, телевидение… Что подумают?

К у д р я ш о в а. Старая уже, чтобы обращать внимание на то, что обо мне подумают. Тебе надо. А мне уже нет… Я к популярности непривычная. Тогда каждый сантиметр в космосе прощупывали. И без телевидения… А сейчас шагаем размашисто.