Наталия Григорян - Кот в коробке

– Ринатик, зайка, ты видишь, какая у нее фактура, крутя Яну перед огромным зеркалом, нахваливала Дашка, – Ты посмотри, рост! Блондинка! Глаза какие! Щиколотки и запястья какие тонкие. Порода, Ринатик! Шик!

– Да богиню сделаем, чесслово, – всплескивал руками Ринатик, – раздевайся, Дусечка, не стесняйся, я как врач, ничего личного, – и потом они долго прикладывали к Яне платья, образцы каких-то тканей, спорили, постоянно употребляя неизвестные Яне слова. Наконец Ринатик определился со стилем. Сказал, что будет делать «фройляйн», позвонил своему другу Максику, который приехал буквально через полчаса с целым чемоданом всякой парикмахерской атрибутики.

К пяти вечера образ фройляйн начала сороковых был готов. Максик развернул ее в кресле к зеркалу и, встав, Яна искренне не узнала себя. Ринат, Максик и Дашка, умильно обнявшись, зачарованно смотрели на нее. А из зеркала на Яну смотрела высокая, очень изящная женщина в струящемся алом платье в пол, с замысловатыми платиновыми локонами в ассиметричной прическе, с подчеркнуто огромными глазами, подернутыми тенями, отчего, как это бывает в старых фильмах, взгляд становился несколько драматичным. Красная помада на губах, белый шарф сползает с плеч.

– Ох, ничего ж себе, – ахнула Яна.

– Богиня, богиня! – пропел Макс и чмокнул Ринатика в щеку, – надо сфоткать, и легко убежал за камерой.

– Да, не ожидала, – сказала Дашка, – обходя Яну кругом, – Супер! Вот могла бы так и замуж выйти. Только в белом, представляешь? А не в джинсах.

– Дашуль, ты же знаешь, Тосе все равно, – у нее зазвонил мобильный, – А вот и он, легок на помине.

Тося заехал за ней через полчаса на такси. Яну проводили до машины всей толпой, а Антон, увидев ее, выскочил из машины. На нем был взятый напрокат серый костюм от Версаче. Увидев Яну он застыл, не находя слов.

– Ого! Так-то ты… королева! Вот это да!

– Нет, – заявила Яна противным голосом, – Ринатик говорит, что я богиня, – она села на заднее сиденье, Дашка сунула ей в руки белый клач.

– Вот, чуть не забыла. Платье завтра верни, и туфли, и все остальное. Ну, с богом! Потом расскажешь, как прошло. Антон, не вздумай ее целовать, макияж попортишь. И вообще, сядь лучше вперед. Вот так. Все, – Даша постучала по крыше машины ладошкой, – Трогай! А то вот прохожие шеи сворачивают.

Всю дорогу до ресторана Антон сидел, развернувшись на переднем сиденье и смотрел на Яну огромными глазами и. Он словно в первый раз ее увидел.

– Ну прекрати, – Яна махнула на него рукой, – Ты меня пугаешь. Ты хоть помнишь, о чем говорить со спонсором? Кстати, как его зовут?

– Ты очень, очень красивая, – пролепетал Антон.

– Ясно, – рассмеялась Яна, – А отчество?

У входа в «Пушкин» к машине торопливо подошел швейцар в красной ливрее и проводил в вестибюль. Яна никогда не была внутри, зато часто пробегала мимо по дороге к метро. «Пушкин» поражал своей помпезностью и очень, очень дорогим пафосом. От обилия позолоты, зеркал и красного бархата начинало слегка мутить. Их проводили в один из приватных обеденных залов, где за столиком у окна сидел мужчина. Спутницы при нем не было. Швейцар уверенно направился к нему и шепнул что-то. Мужчина поднял глаза от газеты, которую просматривал, и улыбнувшись вежливой улыбкой, привстал. Антон в три шага пересек зал и протянул ему руку.

– Добрый вечер. Олег Михайлович?

– Да, – еще шире улыбнулся мужчина, не сводя глаз с Яны, – А Вы, должно быть, Антон… простите, забыл отчество, Крутов?

– Да, можно просто Антон. Очень приятно, а это моя супруга Яна…

– Яна, – улыбнулась она, соображая, надо ли подавать руку, и не решила.

– Очень приятно, – Олег Михайлович указал на их кресла.

Обменялись несколькими светскими фразами, Олег Михайлович подозвал официанта. Заказали аперитив, Тося от спиртного отказался, боялся, что в речи начнут проскальзывать уральские словечки. Говорил потенциальный спонсор мало, манеры его были вальяжны, Яна незаметно наблюдала за ним, стараясь не участвовать в разговоре. Возраст определить было сложно. То ли светский лоск добавлял солидности, то ли наоборот, молодил, но на вид Олегу Михайловичу было лет тридцать пять. Невысокий, как заметила Яна, когда он привстал из-за стола, крепко сбитый, с правильным открытым лицом и удивительно светлыми глазами. Улыбался он белозубо, но редко. И вообще, мимикой владел в совершенстве. В нем чувствовалась удивительная… Яна не могла подобрать формулировки… властность что ли? Да, от него веяло силой и уверенностью в себе. Чем он занимался, Акимыч толком не знал, сказал только, что это большой бизнес, причем международного масштаба. И еще, что господин Войцеховский метит в большую политику. Такие люди ездят по Москве с охраной и мигалками и никогда не пересекаются с простыми смертными. Яна украдкой рассматривала его идеальный костюм, посверкивающие из-под лацканов бриллиантовые, не иначе как, запонки.