Антон Шахрай - Правда

– Да, это я. В восемь вечера мы начинаем принимать гостей. Сейчас мы заедем в торговый центр, там нас уже ждут. Все потому, что кое-кто не отвечает на звонки и исчезает с незнакомой девушкой. А если бы она оказалась психопаткой и задушила тебя во сне?

– Гарри, перестань, я же извинился уже, просто устал и хотел поспать подольше, не знал, что ты договорился с кем-то на определенное время.

– Устал? Она горячая? То есть, да, она определено была вчера горяча, но, а как она без одежды? Готов поспорить она – секс.

– Я не хочу об этом говорить, тем более с тобой, у тебя слишком бурная фантазия.

– Ну же, расскажи, расскажи мне, в каких позах вы это делали и как она стонала?

– Гарри, отвали, серьезно. Она не такая, по крайней мере, мне не хочется о ней говорить в таком ключе. – Я начинал раздражаться, но в то же время прекрасно осознавал, что этот парень просто так не отстанет. Лучше бы мне сразу все рассказать, чтобы затем было проще. Я растекался в кожаном сиденье, наслаждаясь теплом, исходящим от кондиционера.

– Не такая? А какая она, Абель? Какая? Растолкуй мне, – Гарри следил за дорогой и вел этот монолог с самим собой, он был похож на старого зануду, пытающегося чему-то научить молодое наивное дитя. – Хотя, постой, можешь не говорить, я уже знаю, о чем думает наш романтичный наивный принц. Разуй, наконец-то, глаза, они все такие. Девушка уехала с тобой домой, зная тебя всего час. Какая она? Или это была любовь с первого взгляда? Возможно, ты их как-то гипнотизируешь, а? Порой ты меня бесишь своей сентиментальностью.

– Я не сентиментальный, Гарри, просто верю еще во что-то. Хотя с каждым прожитым днем все меньше и меньше. А ты, как змей искуситель, пытаешься мне навязать обратное. Ты Иуда, Гарри. Позволь мне сохранить хотя бы мой романтизм и веру в людей, веру в любовь. Иначе в чем между нами будет разница? – Я начал ерзать на сиденье, пытаясь найти убежище от этих нравоучений. Повернувшись вправо, я глядел в окно, стараясь максимально абстрагироваться от диалога, происходившего внутри машины.

– Ладно, но рано или поздно ты скажешь, что я во всем был прав. И когда ты опустишь свою голову на колени и начнешь плакать, я буду рядом, поглажу тебя и скажу: «О, мой блудный сын, ты наконец-то узрел то, о чем тебе рассказывал твой мудрый отец».

– Кретин.

– Вот увидишь, так и будет.

С Гарри мы пообедали в кафе, а затем отправились в наш любимый магазин, где нас ждал Саша – наш стилист и по совместительству хозяин бутика. Сделав пару покупок, Гарри завез меня обратно домой, дал указания насчет вечера и уехал.

Опоздав на два часа, я еле нашел свободное парковочное место среди калии машин. Энтузиазм внутри меня нарастал с новой силой. Я сделал глоток свежего воздуха и направился к двери. Из окон падал свет, освещая дворовую территорию и обнажая туман под ногами. Внутри вечерние платья чередовались пиджаками, пышные прически сменяли зализанные волосы, отражение огромных люстр и собственного силуэта сопровождало меня в гранитной плитке. Я повернул направо, намереваясь продолжить движение в гостиную, откуда доносилась основная волна музыки, но меня окликнули:

– Абель, ты здесь.

Гарри стоял на втором этаже, опираясь на перила, приветствуя меня своей белоснежной обворожительной улыбкой. Часы сверху него показывали двадцать два часа. Игнорируя любопытство присутствующих, я плавно начал подниматься по лестнице.

– Привет.

– Гарри.

– Ну как тебе?

– Как обычно, за гранью. Я, конечно, подозревал, что будет что-то в таком духе, но даже моей фантазии не хватило. Я думаю, ты слегка переборщил.

– Расслабься. Это не перебор, это хороший уровень сервиса. Не парься ни о чем. Хотя бы этой ночью. – Гарри хлопнул меня по плечу. – Пойдем к бару, нужно освежиться.

Спускаясь по лестнице, я ловил десятки любопытных взглядов. Мне было немного не по себе, ведь я не знал никого вокруг, находился в знакомом месте, которое заполняли незнакомцы. Дальнее окружение Гарри соответствовало его уровню жизни: милые беседы, фужеры в руках, свежесть и беззаботность на лицах присутствующих. Каждый вел себя так, будто уже добился всего в жизни, приложив к этому максимальное количество усилий. Все высокомерие сконцентрировалось на потолке. Каждый шаг приходилось вымерять до идеала, из-за страха потерять равновесие.

– Как ты?

– Все отлично. Все как всегда. – Мы шли вдоль больших подоконников и направлялись в сторону арки, за которой скрывалась основная часть гостиной.