Александр Фельдман - День Сме

Управлять имением в одиночку, да к тому же с двумя детьми, было не с руки, впрочем, и довольно скучно для еще молодой женщины, поэтому она сделала управляющим одного из бывших слуг, положила ему сорок тысяч годового жалования, а сама вернулась в Поликарпово к пока холостому, но уже тщательно обхаживаемому Юрьевыми, брату. Смернов был рад – одинокая жизнь тяготила его, он даже стал задумываться о женитьбе в столь раннем возрасте, но возвращение сестры с племянницами отбросило эти мысли на определенный срок; время шло, Надежда и Вера росли, Михаил Александрович, как когда-то его отец ездил с ними верхом, учил плавать, собирать грибы, пока они были крохотными, читал перед сном Пушкина; и вот уже близнецы стали превращаться в маленьких барышень со своими ужимками и кокетством, а богатой вдовой увлекся новый соседский помещик, переехавший в эти края как раз перед самой войной, бывший военный, майор Вацлав Смекалицкий.

Александре Александровне были приятны такое внимание и обхождение после стольких лет отсутствия благородного мужчины в ее жизни, но сама она не спешила ответить ему взаимностью, полагая, что более всего в ней Смекалицкого привлекало унаследованное от покойного мужа богатство, а не кристальная душа и не талант художника.

Она, по-прежнему, рисовала, отдавая искусству всю нерастраченную энергию любви, старалась найти какие-то новые формы и решения, но поиски, как правило, заканчивались твердым убеждением, что ее стихия – импрессионизм, в других же направлениях проглядывала явная вторичность и отсутствие оригинальности мышления; вот и сегодня она приготовила брату подарок, написанный в манере «Сеятеля» Ван Гога: посреди желто-зеленой равнины твердо вышагивает босиком мощный торс Михаила Александровича в холщовой рубашке и соломенной шляпе, разбрасывая широкой ладонью вокруг себя семена.

Когда Сандрин доедала третий круассан, на террасу взошел Смернов, поприветствовав сестру, он устроился за столом:

– Alors, tu a bien dormi? – поинтересовался он у Александры, которой уже не терпелось преподнести ему подарок, поэтому она быстро допивала кофе.

– Tu sais parfaîtement que j’ai insomnie. Cette nuit je ne pouvais pas m’endormir longtemps, me retournait, comptais à haute voix, – она взмахнула рукой к потолку.

– Et moi, tu peux imaginer, je dormais comme un bébé; c’est parce que je travaille comme un cheval chaque journée et après je deviens tellement fatigué que je tombe dans un rêve jusqu»à ce que un chien se met à aboyer et me réveille.

– Tien! J’ai quelque chose pour toi, – Сандрин радостно помахала розовым конвертом, – c’est une lettre de notre tante Catherine.

Смернов, надевая на глаз монокль: «Bon, donne la moi s’il te plaît!».

– Non. C’est pas possible. Elle a voulu que je te l’ai lu moi-même.

– Très bien. Allez-y, madame!

Александра напустила на себя торжественный вид, поднесла к глазам лорнет и произнесла:

– Cher Michel, J’ai beaucoup réfléchi comment commencer cette lettre, mais je ne pouvais rien trouver. Évidemment je veux t’embrasser mais tu es trop loin de France; néanmoins je te dis simplement «Bon anniversaire!» Maintenant t’as l»âge de Jesus-Christ. Et je te souhaite de bonne santé et aussi d»être un appui vrai pour ta femme malheureuse, pour ta soeur et nièces.

Ce soir il y a beaucoup de phares dans les rues parisiennes; ses lumières se reflètent et se croisent dans la voûte du ciel, en créant quelque chose ressemblant au théâtre des ombres; tu vois, c’est magnifique et j’adore ça tellement que chaque nuit je ne peux pas m’arracher de fenêtre. Le style «militaire» est très populaire: c’est pas possible se procurer ces bijoux des douilles tirant et des boucles d’armée! Si on est seule chance d’acheter une chose à la mode, toute de suite on créera l’agitation surtout si on vend les toilettes avec un détail noir (c’est pour occasion du deuil) et avec un petit chapeau de feutre blanc; et encore on dit que plus la guerre se continue plus les jupes deviennent plus courtes (c’est parce que le tissu est devenu très cher); tous les musées et tous les théâtres sont fermés mais d’autre partie de la vie n’est pas changé, c’est à dire, je vis à peu près d’une manière précédente.

Je t’embrasse. La Marquise De Vraid.

Смернова отняла лорнет: «C’est tout. Qu’est-ce que tu en penses?»

– Je trouve que tante Catherine comme les autres femmes françaises peut croire que la guerre est une chose à la mode mais c’est très bizarre parce que la situation en France est vraiment sérieuse et L’Allemagne est capable de prendre Verdun et ensuite Paris…

– Ça suffit, – Александра встала из-за стола и подошла к повернутой тыльной стороной картине, – Michel, bon anniversaire et prends ce cadeau modeste, – и она развернула полотно к Смернову.

– Merci beaucoup, Sandrine. Je suis très touché, – сказал Михаил, каждый год получающий от сестры по одной картине, – Embrassons-nous à signe de dévouement éternel!

В этот самый момент распахнулись двери, и на террасе появилась Татьяна Антоновна. Она была гораздо меньше и тоньше Александры Александровны, ее темные волосы спокойно спадали на плечи, окаймляя белоснежную кожу лица и открытый лоб; грустные сосредоточенные карие глаза выдавали все страдания и несправедливости жизни, которые ей приходилось терпеть; чуть засохшие и припухшие губы расплывались в вымученной улыбке, обнажая сверкающие верхние зубы; прямой правильной формы нос, выдающиеся скулы и продолговатый овал лица придавали аристократичный вид бывшей княжне Юрьевой, а теперь супруге Михаила Александровича.