Ольга Каменская - Эклектика

Я откинула одеяло, встала и прошла в ванну. Мои чулки, платье и нижние белье действительно высохли, и спасибо Рут за это.

*****

На электричку я все же опоздала. Уже войдя в зону и вдоль периметра пройдя в МСЧ, снимая печать с двери, было ощущение, что чего-то не так в моей жизни происходит.

Открываю дверь.

– А вот и первый сюрприз, Ольга Александровна!

Позади меня стоял начальник МСЧ, смотрел туда же, куда и я.

– Ничего себе! – это уже Роза Хафизовна, санитарный врач ИК, поднялась на второй этаж, и конечно, мимо моего кабинета не пройти.

Регистратор Вадим, все дневальные столпились, заглядывая в кабинет.

Я пыталась держать себя спокойно, но то, что все увидели, это были мои проблемы, и мне надо их как-то теперь решить.

Тэд с Мартином встречали Рут у выставочного зала. Берг не собиралась задерживаться на встречу с администраторами выставки, поэтому перескакивая через ступеньки торопилась выйти из тоннеля метро на Красной Пресне.

Тадеуш Алонский, чех с русскими корнями, в отличии от своего «импресарио», так сам называл себя Мартин Сванш, хорошо говорил на русском.

– Учи, Мартин! Учи русский!

– Я могу понять. – коверкая фразы, будто неудачный гугл переводчик отвечал Мартин.

– Как сказал один мой большой знакомый, надо уметь думать на языке врагов.

– Где знакомый? Где враги?

Сванш оглядывался по сторонам. Врагов заметить он не желал, зато увидел Рут.

– Эй, девочка! Не мимо, не мимо! – Мартин помахал желтым шарфом, что снял недавно с шеи, готовый раздеваться, не войдя в выставочное помещение.

Рут подойдя, отдышалась, прежде чем заговорить с ребятами.

– Ты похожа на кролика, за котором гнались. – Алонский любил шутить.

– Ой! Оставь свой плоский юмор, Рут сама тату на ее плечо.

– Плече, надо говорить плече, а не плечо.

– Хватит спорить! Мартин, русские создают странные фразы, говори, как можешь. Мы поймем. – Рут достала из сумки бумаги для администраторов выставки.

– Ты вообще где была? Так долго знакомилась с договором?

– Тэд, типа того, и лучше тебе не знать. Идем внутрь.

Долго пребывать в прострации я была не намерена, сделала шаг через порог своего кабинета и подойдя к столу, стряхнула пыль и часть штукатурки.

– Вадим, ночью землетрясение не прошло мой кабинет? – поинтересовалась я у регистратора.

Карпович покинул коридор, отправившись на очередную предпраздничную планерку в штаб.

– Сашенька, ты дневалил перед сном и ночью? – Роза Хафизовна, обратилась к своему любимчику дневальному.

Помощники ей были не положены, но хитрая молодая женщина нашла способ себе его создать. По нормам внешности чистокровной татарки, она достаточно красива, но вот умом, к сожалению, ее бог обделил. Очень любила мужчин в форме офицеров, пыталась заигрывать с начальником любого отдела при штабе, не обойдя и начальника МСЧ, но оказался ли хотя бы один шанс успешным я не уточняла.

Порой, Роза Хафизовна Фазлеева, пыталась найти со мной общий язык, приглашая выпить с нею чашечку кофе у нее в кабинете, но я старалась освобождать себя от таких посиделок. Даже не столько потому, что нет времени, оно как раз есть, не так часто самоубийц на самом деле, а потому, что разговоры о мужчинах сотрудниках колонии, или как она страдальчески собирает в баночки палочкой неприятную грязь с ободка унитазов в отрядах, мне были не интересны. Собирать информацию о том, кто какой офицер и с чем его едят, это было по-бабски. А санитарные нормы чистоты туалетов осужденных, при наслаждении, пусть растворимого, кофе, совсем не айс.

Иногда Фазлеева начинала о женских нарядах, но я с детства не любила шопинги, что задумывалась над тем, что я какая-то неправильная женщина.

С медицинскими сестрами контакта Роза так и не нашла, и причина опять же в построении глаз офицерам ИК. Муж, Татьяны Таран, уже переваливший возраст сорока, но выглядевшую на все шестьдесят, медсестры, был заместителем начальника колонии. Статный, высокий, красивый подтянутый мужчина, что не скажешь о Татьяне. А, супруг, Чирковой Натальи, девушка моего возраста, вторая медсестра, служил в охране, офицером не был, но из солидарности к Татьяне, последняя игнорировала санитарного врача. У меня же, мужа не было, свободна от всех служащих мужчин ИК, поэтому оказалась единственным претендентом на дружбу от Розы Хафизовны, каким я старалась не являться.

В непонимании ее, как считала сама Роза, она нашла слушателя в лице дневального Сашеньки. Молодой человек, маленького роста, но крепкого телосложения, имел довольно детское личико и все время улыбался. Наблюдая за ним, я первый месяц считала его неразумным, этаких простым дурачком, потому что он мало говорил, только слушал и, как всегда улыбался, но потом осознала, что его поведение являлось странной защитой самосохранения проживания в колонии. Не удивилась бы, что именно он докладывает все авторитетам, да и Розе Хафизовне, которая в свою очередь сливает всю информацию не в унитаз туалетов осужденных, а тем самым офицерам с кем флиртует. Вполне допустимый факт, так как связи с осужденными в любой форме запрещались, а Фазлеева легко приглашала Сашеньку шептаться за закрытой дверью у себя в кабинете.