Даниил Марейчев - ПЯТЫЙ СЕКТОР. Свинцовая стена

Когда видишь такое часто, признаюсь вам, начинаешь привыкать. Когда видишь, что твоего друга уже поднял в воздух Вихрь, и за секунду до понимания ситуации, ты уже не наблюдаешь парящего товарища, а чувствуешь нечто теплое и острое на лице. Когда видишь, что человек, который не раз сидел с тобой за столом, пропивая свой гонорар, за то что в живых остался, сгорает и обугливается в «Огниве» за доли секунды, Когда видишь людей, которых превращают в мясной фарш всевозможные мутанты, начинаешь привыкать к этому. Это в порядке вещей. Ты знаешь, что требуется от тебя в этой ситуации, выжить, выжить любой ценой, и помочь выжить людям, за которых ты в ответе. Скорее всего, человеческий мозг на этом отключается, и начинает работать холодная и рассудительная машина.

Именно поэтому я такой.

Именно поэтому я жив.

Именно поэтому машина включилась.

В такой ситуации ты как будто отстраняешься. Начинаешь наблюдать со стороны и изредка поддакивать этой рассудительной субстанции, которая овладела твоим телом. Твои же мысли, как бы вторят мыслям той машины, за которой ты наблюдаешь. Это не было исключением, в этот раз было так же.

Я видел, как я подошел к Айболиту, видел, как он смотрел в мои глаза, искал помощи, ожидал чудо, я видел, как машина в моем теле присела перед Айболитом, и до моего сознания дошла мысль, глядя на приподнявшегося, на руках, вновь орущего Айболита.

Громко.

Коротким и резким движением, я перебил ему кадык. От удара, парнишка потерял точку опоры и рухнул лицом в грязь, он не мог орать, он лишь хрипел, жадно впитывая последние глотки воздуха в своей жизни. Пальцами он стиснул грязь так сильно, что та брызнула в разные стороны.

Он не мог говорить, даже хрипеть толком не мог. Слишком сильный удар, кровь уже стекала тоненьким фонтанчиком через рот. Он лишь жадно дышал, и одними губами спрашивал, толи у меня, толи у Бога.

За что?

Я бы не ответил на вопрос. За меня это сделала машина в моем теле, таким же быстрым и отработанным резким ударом, перебив пареньку позвонок. Он умер, больше не вдохнет. Больше не спросит. Больше не привлечет тварей своим криком. Больше не поставит под удар наши жизни.

Он умер. Больше ничего.

Обычно мозг включается сразу после подобных случаев. Это не было исключением, в этот раз было так же.

Я сидел на корточках, рядом с умершим парнем, точнее от того что от него осталось. Заливное сожрало полностью ноги, и до самых лопаток всю плоть паренька. Теперь же из того места где должен был быть живот, торчало пара ребер, и остальная нижняя часть скелета, одна нога так и оставалась в заливном. Крови не было. Мне отсюда не было видно, но я прекрасно помню, ту зеленую корку, которая остается на теле, после контакта с этой дрянью, он пожирает и прижигает. Не один вольный бродяга сгинул в студне сам, или по воле бандитов что бы скрыть следы. Жрет заливное все, кроме костей, не понятно почему. Но поскольку дня через четыре от данной аномалии не остаётся после образования ни следа, и кости покойника тоже отправляются путешествовать по зоне, в виде корма для одичалых собак, или пыли.

Избавление молодого путника от мучений не заняло и пяти секунд, но каждый раз у меня складывается ощущение, что проходит как минимум пара часов.

Я обернулся, сзади не было никого. После выключения машины в моем теле, мне же остаётся только прибирать за ней. Я посмотрел на ноги Айболита, аномалия была где – то метр в диаметре, до сих пор пузырила, рядом с останками лежали в аккуратном порядке все вещи и тюки Айболита, включая автомат. Рядом с автоматом, лениво дотлевал, лежащий рядом со студнем рулон туалетной бумаги. Вот значит, как все было. Этот придурок пошел по нужде не посмотрев по сторонам, и угодил прямо в заливное. Хорошо хоть вещи снял. Я вновь обернулся, никого не было.

Подтянув за грудки легкие останки молодого путника, слабым толчком, я вновь отправил их прямо в центр аномалии, наблюдая как в пузырьках радиоактивной кислоты растворяются все мышцы, кожа и останки одежды незадачливого охотника, со проводимые тихим и неприятным шипением.

Тихо встав, я аккуратно взял вещи Айболита, предварительно посмотрев, не попала ли какая ни, будь капелька этой дряни на вещи. Посмотрев вновь, на уже голый скелет бывшего путника, я аккуратно вышел из кустов.

Напряженные, они смотрят на меня и ждут.

Ждут и Айболита. Верят, что он жив.

– Вольно бродяги, – говорю я ледяным голосом, – все чисто.

– Где крюк? – Спросил Ким, опуская автомат, и заглядывая мне за спину.