Александр Славинский - На грани небытия. Сборник рассказов

Что же осталось в истории после его великих деяний? Слёзы матерей, ненависть мужей, забвение в памяти потомков. Тяжкие годы испытаний помогли Ашарату понять, что на самом деле он ничего великого не совершил. Всё, некогда сотворённое им, забылось спустя лишь несколько лет после его отречения. Народы, дрожавшие от одного имени грозного завоевателя, изгнали его образ из своей памяти. Даже соратники, всегда поддерживавшие великого полководца, затем прокляли само имя Ашарата.

Скупая слеза вытекла из закрытых глаз. Не в силах смотреть на собственного убийцу, которого сам же и привёл, Ашарат склонил голову, будто положил на плаху.

А под беззаботный хохот Ашилы стальная пуля уже несла смерть великому Ашарату, могучему Ашарату, непобедимому Ашарату, чьи войска…

Бездыханное тело Ашарата пало возле обезглавленного скелета некогда великого завоевателя Халина.

«У циклоунисов сдали нервы, и они решили ответить самым мощным оружием, каким обладала их цивилизация – энергетическим деструктором…»

Павел несколько раз пробежал глазами строку. С минуту задумчиво посидел перед экраном компа и затем отключил программу. Ступор. За целый месяц не написал ни одного предложения. А ведь казалось, что конец уже близок: несколько финальных сцен – и роман готов. Но нет. Муза словно взяла отпуск и уехала далеко—далеко. К сожалению, с этой капризной госпожой такое иногда случается.

Павел устало выбрался из—за консоли. Нет, он сегодня не работал много. Его доканывали безделье и абсолютная пустота в голове. Того волшебного ощущения творческого подъёма, когда строчки будто сами ложатся на лист, а душа поёт от радости, он не испытывал уже давно. И потому страдал.

– Всё к чёрту! – воскликнул Павел в сердцах и вырубил комп.

Спустя двадцать минут, укутавшись в стёганную куртку с капюшоном, он уныло брёл по ночной улице. Фонари горели как обычно, но из—за метели света едва хватало, чтобы разглядеть контуры зданий по сторонам проспекта. Настроение – хочется повеситься. Когда душа страдает, весь мир не мил.

Вот и набережная, сразу же пахнувшая резким ветром и ледяным дыханием реки. Павел надвинул шарф на лицо, стараясь укрыться от пронизывающего холода, и направился к перилам. «А может, утопиться? – пронеслась крамольная мысль. – Зачем такое существование, если ничто не радует?»

А снег крепчал. Отворачиваясь от бивших в лицо колючек, Павел облокотился на перила и склонился над пропастью. Там, внизу, пленивший реку лёд призрачно белел в неярком свете далёких фонарей. Некий внутренний порыв толкал вперёд, но сознание всё же оценивало ситуацию: «Да, у тебя депрессия, вызванная творческим упадком. Но это же не повод для самоубийства».

– А кому какое дело?! – дрожа от холода, рявкнул Павел, желая заглушить внутренний голос.

– Ты не прав, – заявил кто—то.

Но несчастный писатель, беседовавший с собственным эго, не обратил на него внимания. «Я выдохся. Я уже сказал миру в своих книгах всё, что должен был. Или мог, – продолжал Павел разговор с собой. – Потому муза и покинула меня. А значит, мне больше нечего тут делать».

– Как же всё осточертело! – в сердцах воскликнул он.

– А ты говори, говори, – вновь раздался голос. – Всё легче станет.

– Не понял, – оглянулся Павел. Он впервые услышал незнакомца. – Кто здесь?

– А какая разница? – хмыкнул печальный мужской голос. – Ты пришёл сюда излить душу – так лучше с кем—то беседовать, чем внутри себя бегать по кругу. Всё равно никуда не прибежишь.

– А мне никуда и не надо. Я отбегал своё.

Ветер стих, будто кто—то закрыл дверь. Зато сильнее повалил снег, и на лицо стали налипать противные холодные комочки. И без того мерзкое настроение Павла упало до нуля.

«Вот, уже голоса чудятся, – подумал он. – Значит, у меня галлюцинации. Я спятил. Всё. С этим пора кончать».

Как—то само получилось, что нога поднялась и легла на перила. Но здесь балюстрада была достаточно высокая, по грудь стоявшему человеку, так что Павел не смог забраться на ограждение и застрял в неудобной позе.

– Вот гляжу и не пойму, – сказал незнакомец, – ты гимнастикой занимаешься или решил поупражняться в ночном плавании?

Возможно, из—за неудачи пришло отрезвление, и мозг Павла лихорадочно заработал, пытаясь найти объяснение ситуации. «Наверное, из—за снега я не вижу собеседника, – пронеслась мысль. – Но он хорошо меня видит».

– Ты где? – спросил Павел, выворачивая голову.