Михаил Карс - Шторы с павлинами. Роман

Не случайно взяты автором имена героинь. Имя Таисия в переводе с греческого языка означает «посвященная Исиде», «плодородная». Египетская богиня Исида – богиня женственности и материнства. Вот и героиня романа, Таисия, мать четырёх детей (старшая из которых Татьяна), женщина трудолюбивая, образцовая домохозяйка, оставившая музыкальную карьеру ради своей большой семьи, работающая техничкой в школе. Советский Союз, государство рабочих и крестьян, самоотреченность и трудолюбие в котором были возведены в ценность наивысшую: «На работу с радостью, а с работы – с гордостью!» По сути, с мастерством, свойственным серьезному, большому писателю, в образе матери автор заключает качества целой страны, потому Таисия – персонаж эпический. Эпическим персонажем можно назвать и Татьяну, отъявленную лентяйку, считающую, что родилась «для лучшей жизни», с презрением относящуюся к мужчинам, хамку, мечтающую о больших деньгах и незаслуженной славе, ставшую в итоге наркоманкой. Татьяна – типичная девочка потерянного поколения «Пи», сочетавшая в себе все качества, которые презирались людьми «советской закалки». «Всё свое детство, с момента самого первого осознания окружающей действительности, Татьяна понимала, что мать просто ненавидит её», – подчеркивает автор. Её имя переводится с греческого как «устроительница», «учредительница», и в этом имени мы видим намек на образовавшееся вместо Советского Союза государство. Как Россия девяностых не похожа на СССР, так дочь в романе Михаила Карс не похожа на свою мать.

Неспроста и зачатие Таисией старшей дочери Татьяны произошло неестественным образом – через изнасилование в лесу:

«Когда всё закончилось, девушка почувствовала себя так, будто по ней проехал трактор. Сердце выпрыгивало из груди от страха и унижения. Тело болело и сотрясалось от внутренней дрожи, с которой Таисии не получалось справиться. Мужик, натянув штаны и застёгивая рубаху, приказал:

– Вылазь!

– Что? – испуганно переспросила Тася, одёргивая и поправляя одежду.

– Вон пошла из машины, проститутка! – прокричал мужик».

И охватившее её чувство ужаса, при встрече со старухой-травницей в ночном лесу тоже вполне объяснимо:

« – Ты, милая, не волнуйся, – начала успокаивать её старуха. – Родители не узнают, если сама не проговоришься; муж тоже не узнает, чей ребёночек народится.

– Какой ребёночек? – остановившись, в ужасе переспросила Тася.

– Девочка у тебя будет после этого насильника! – уточнила старуха. – Но ты от неё не избавляйся, а то других деток не станет.

– Каких ещё «других»? – всё более ужасаясь от услышанного, уточнила Тася.

– Так ещё три ребеночка потом будет, – спокойно ответила старуха, резво переставляя свою палку и помогая себе идти».

Родившаяся против желания Таисии Татьяна органически не может вжиться в мир своей матери: против материнской воли она появилась на свет. Стопроцентный антипод Таисии, во всем не такая Татьяна, живёт в семье (успевшей заметно разрастись по словам старухи) как вечное напоминание о судьбе, сыгравшей с ней злую шутку.

Теме судьбы в романе выделяется особое место: «Судьба всегда знает, кому она поможет, а кого накажет. Как не бывает безвыходных ситуаций, так не бывает и возможностей, чтобы повернуть свою жизнь вспять и что-то изменить в прошлом. О своих промахах и ошибках мы вспоминаем лишь тогда, когда судьба уже занесла над нами «меч правосудия», – пишет автор в предисловии. «Мечом правосудия» для Таисии, что естественным образом вытекает как из фабулы, так и из подтекстуальной части романа, оказывается Татьяна, успевшая к тому времени из патологической тунеядки превратиться в мать-одиночку. Банальный квартирный вопрос она решает «модным» для детей поколения «Пи» способом: воспользовавшись связями помещает пожилую мать в психиатрическую лечебницу, где вскоре Таисия умирает от одиночества, от чувства несправедливости.

Завоевавшая сразу две квартиры Татьяна живет на всю катушку: «Жизнь забурлила и потекла в приемлемом для Татьяны русле. Днём она отсыпалась, а вечерами уходила в клуб и практически до закрытия его не покидала, возвращаясь домой около пяти утра, а вечером всё начиналось заново. Такой режим её полностью устраивал. Сын жил практически своей жизнью. /…/ Её не интересовало, как учится сын. Порой просыпаясь, она забывала, какой день недели наступил. Поэтому о том, что её сын ходит в школу, проснувшаяся после очередной бурной ночи Татьяна порой забывала. /…/ За эти месяцы она смогла сколотить приличную компанию таких же беззаботных молодых людей и девчат, смотревших на неё с некоторой завистью: ведь эта особа нигде не работала, но тратила деньги не задумываясь!» Здесь сложно не вспомнить разорённую Россию девяностых с её опустевшими прилавками, тоскливыми стариками, выстраивающимися цепочкой у метро, продающих в буквальном смысле слова последнею рубаху, с её голодными беспризорниками, с выживающим народом, потерявшим всякие ориентиры. И на фоне этого – безумные вакханалии молодежных дискотек, разврат, хлынувший с Запада и возведённый в культ, мафиозные группировки, наживающиеся на разорённой стране. Какой замечательной сказкой показалась тогда спокойная жизнь в сильном социалистическом государстве: «как хорошо мы плохо жили». СССР и Россия девяностых, мать, уничтоженная дочерью, Таисия, преданная Татьяной… История нашей страны, заложенная в истории обычной русской семьи. Сколько таких Таисий и Татьян было? Недаром автор в предисловии призывает читателя относится к повествованию всерьёз: «Каждый персонаж романа – это своего рода синтез нескольких реальных судеб. Люди, о которых идёт речь, существовали в действительности, а некоторые здравствуют и доселе».