Дон Нигро - Анаис Нин - В зеркальном лабиринте

Потом он продал нашу мебель, забрал деньги и сбежал с девушкой-подростком, которую учил играть на пианино. И в те редкие случаи, когда отвечал на мои письма, подробно рассказывал о женщинах, с которыми спал. Когда я читала его письма, по щекам катились слезы, но я думала: «Ты не должна его винить. Он останется, каким есть, пока его не убьют». Я гордилась тем, что отец писал мне, как взрослой. И в ожидании ответов на мои письма, я каждый день писала дневник, тратила на это так много времени, что это начало тревожить мою семью. Тетушки называли меня «маленькой девочкой, которая слишком много пишет». Но мне было без разницы. Еще ребенком я слишком привязывалась к людям, живым существам, местам, вещам, и окружающий мир мне объясняло всего лишь одно слово: предательство. И найти смысл жизни я могла только одним способом: отыскивая его в своем дневнике. Моем самом близком, а иногда и единственном друге.

Потом случилось что-то совершенно неожиданное: мне исполнилось тринадцать, и люди начали влюбляться в меня. Первым влюбившимся стал мой кузен Эдуардо. Неистовство его влюбленности показало мне, что, взрослея, я каким-то образом прекратилась в красавицу, и мужчины меня хотят. Эдуардо был красивым и обаятельным, как мой отец, но меня не оставляла мысль, что его любовь ко мне – некая история, которую он сочиняет в голове. Кого он хотел, так это мальчиков, но его французский психоаналитик сказал ему, что это пройдет, если он убедит меня переспать с ним. У меня на этот счет были серьезные сомнения.

Потом я встретила Хьюго [2] Ян Хьюго – псевдоним Хью Паркера Гилера/Hugh Parker Guiler (1895-1985), художника-фюмажиста, (некоторые из его картин стали обложками книг жены) режиссера и успешного банкира (в банковском мире использовал настоящее имя) , и уже не сомневалась, что нашла любовь моей жизни. Хьюго тоже был красивым и обаятельным, но еще добрым, и романтичным, из богатой семьи, и не хотел мальчиков, других девочек или кого-то еще. Хьюго хотел только меня. Но его семья пришла в ужас, узнав, что он собирается жениться на франко-кубинской дочери пианиста-бабника, и Хьюго остался без наследства. Любовь, однако, покоряет все. Во всяком случае, на какое-то время, и у тебя в голове, если не приглядываться. Но уже в нашу брачную ночь стало ясно, что ни один из нас не знал, а что мы, черт побери, делаем. Все равно, что играть в «прикрепи ослу хвост» в темноте. Мы не знали, что куда прикреплять, а потом не знали, что делать, после того, как прикрепили. Постепенно сообразили, что делаем неправильно, и у него получалось все лучше, но правда в том, что рано или поздно влюбленные начинают хотеть чего-то еще. В вине всегда есть капля яда.

Хьюго был самым добрым и понимающим мужчиной в истории вселенной, и через какое-то время эти доброта и понимание начали действовать мне на нервы. Тихий голос продолжал нашептывать у меня в голове. Это совсем не то. Он невероятно мил, но это не то, что ты искала. Я все больше и больше нервничала.

Хьюго так волновался, знакомя меня со своим старым профессором из Колумбийского университета, человеком, которого боготворил, автора бестселлеров, поверхностных, как высыхающая лужа. Но я обнаружила, что и меня тянет к этому человеку. Одно вело к другому. Но в критический момент, когда я уже лежала обнаженная и беспомощная, под героем моего мужа, великого человека внезапно начала грызть совесть. «Нет, – сказал он, – нельзя. Я не могу».

«Ты не можешь изменить своей жене? – спросила я. – Это так благородно с твоей стороны».

«Нет, – ответил он, – дело в другом. Я не чувствую себя вправе изменять моей любовнице».

Вот так унизительно закончилась моя первая попытка измены. Этот напыщенный старый козел хотел меня не настолько сильно, чтобы изменить со мной женщине, с которой изменял жене.

И я попыталась еще сильнее любить своего мужа. Сложностей с этим не было никаких. Просто этого мне не хватало. Я ощущала потребность в чем-то еще. В ком-то другом. В ком-то старом. Я знаю. Знаю. Привет Фрейду. Но есть гигантская пропасть между тем, что ты интеллектуально понимаешь по части своих мотивов, и тем, что ты делаешь в жизни.

Потом, в Париже, я встретила Генри [3] Ге́нри Ва́лентайн Ми́ллер/Henry Valentine Miller (1891-1980) – американский писатель и художник. Жизненные впечатления легли в основу его скандальных для того времени интеллектуально-эротических романов о мире после Первой мировой и о судьбе писателя в этом мире. . И Генри так разительно отличался от всех, кого я знала. Лысый. С бруклинским акцентом. В очках. Не поражал габаритами, но довольно спортивный. Мог пройтись на руках и катался на роликах. Вроде бы не совсем мужчина моей мечты или чьей-то еще. Ничего общего с моим отцом. Да только когда я начала читать незаконченный роман Генри, текст меня потряс. Не приходилось мне еще сталкиваться с такой смелостью. Этот мужчина в своем писательстве не боялся ничего. Абсолютно ничего. Он шокировал и ужасал, текст был абсурдным, вульгарным, грязным, иногда очень смешным, часто – непомерно жестоким. Тут и там встречались плохо написанные отрывки, а потом, внезапно, словно лошади вырывались из горящей конюшни, шли страницы и страницы возбуждающей, маниакальной прозы, которые подхватывали и уносили прочь.