Глеб Нагорный - Русский Хэллоуин

Леон (крутит тушу барана на вертеле) . Вам-то не по фигу на него?

Роман Андреевич. Значит, не по фигу. Вот же черти! В Москве грабят, здесь грабят. Никуда от них не деться. Как думаешь, Лёнчик, кто его на картины развел, а?

Леон. А хрен его знает. Вас это колышет? (Колет барана шпажкой.)

Роман Андреевич. Угу. Колышет, еще как колышет… Он ведь мне недавно изящный набор подарил. Перстень, спорран, таблетницу. Шнурок вот шотландский. И знаешь что сказал? «Пусть, – говорит, – берегут тебя эти амулеты. Алый цветок – это могущество. А белый – защита Богородицы. А без защиты, Ромео, нет и могущества. Когда-нибудь тебе эти предметы обязательно пригодятся». (Теребит цветы на шнурке.) Ромео, хм… (Усмехается.) Приятно, конечно, хотя я из этого возраста лет сорок как вышел. Добрый сказочник этот Гамильтон, что тут скажешь. А самого, видишь, Богородица не уберегла… Но я, Лёнь, добра не забываю. Как и зла, впрочем. Надо будет во всем этом разобраться, конечно… (Мычит волынкой.)

Леон (хлопается на колени) . Ну, Роман Андреич! Умоляю! Перепонки лопаются. Сколько можно!

Роман Андреевич (искренне) . А что такое?

Леон. Что, что?! Вчера весь день бухали, мешали много. Шотландский ёрш пили. Виски, пиво, квас. Потом морс меня заставили делать, кисель варить. Всю мебель под утро перевернули… Сегодня… Я уже не могу это терпеть просто!

Роман Андреевич (удивленно) . Моя мебель, между прочим. Хочу переворачиваю, хочу на место ставлю. Ты чего это такой нервный? Из-за российского Тэ-Вэ на меня обиделся? И встань с колен. В этой стране крепостного права нет.

Леон (поднимается) . Да при чем здесь Тэ-Вэ? Вы со шкурой медведя вчера разговаривали, на брудершафт с ней пили. С портфелем, как угорелый, носились. Документы всю ночь с места на место перекладывали. Несли вообще чёрт-те чё… А сегодня в волынку с утра пораньше дудите. Тут любой с вами с ума сойдет. А вы говорите – нервный!

Роман Андреевич (с любопытством) . Да ну? И что же я нёс? Не кричи, и так голова раскалывается.

Леон (успокаиваясь) . Типа вы всех из-под земли достанете.

Роман Андреевич. Так и достану. Ты меня, Лёнчик, знаешь.

Леон. Да хрена лысого вам этот Гамильтон вообще сдался?

Роман Андреевич. Не он, Лёнчик, не он… И вообще, ты прав. Ску-учно-о-о… запредельно скучно… (Примеривается губами к мундштуку волынки.)

Леон. Ну, Роман Андреич, пожалуйста. Прекратите.

Роман Андреевич. Ладно, успокойся. Слушай. Может, по новой нажраться? А, Лёнчик? Как думаешь?

Леон. Five o’clock’a еще нет, чтоб бухать. И, это… Роман Андреич, не называйте меня так. В Европе я – Леон. Мы же договаривались.

Роман Андреевич (хмыкая) . Ассимилировал, гастарбайтер? И вообще, к твоему сведению, Леон больше для Франции подходит… Кстати, а сколько сейчас? (Вертит головой из стороны в сторону, ищет часы.)

Леон. Рано пить еще.

Роман Андреевич. Нет, я нажрусь всё-таки.

Леон (пожимая плечами) . Вот я не понимаю, оно вам надо? Уехать из эР-эФ в Шотландию и спиться?

Роман Андреевич. А потому что ску-уч-чно-о-о… (Наконец откидывает плед и встает; оправляет жакет, застегивает жилет на все пуговицы.) Смог, сплин, сплюнь. Тьфу! Грабежи эти пошли. (Хрустит суставами, бродит взад-вперед по зале, возвращается к трону, интересуется содержимым танкарда, задумчиво хлопает откидной крышкой, бормочет под нос.) М-да, алкоголизм бывает мажорный и форс-мажорный… (Пауза.) Ведь это же не первый увод картин за год. И главное. Ощущение, что мне схема знакома. И заметь, никого не поймали. Даже подозреваемых нет.

Леон (отворачиваясь спиной) . В Москве тоже весело было. Тоже не ловили никого. И забейте вы на картины, Роман Андреич.

Роман Андреевич. Не забью… А в Москве, Лёнь, и правда жизнь была, движуха, разборы полетов. Рыла родные опять же. А тут что? Выйдешь на улицу – сплошные джентльмены. Соплей перешибить можно. А теперь еще и «юбочники» права качать стали.

Леон. Вы давно в зеркало смотрелись?

Роман Андреевич. Я не по одежде имел в виду, а по ментальности.

Леон. По чему?

Роман Андреевич. По менталитету. Если в двух словах, Леончик, то мир делится на две категории – «юбочники» и «порточники». Одни правду оголяют, другие скрывают. А правда, между прочим, у всех одна. Та, что между ног. Особо тут хвастаться нечем.