Илья Бушмин - Ничейная земля

Катя подняла глаза, взглянув вперед, в сторону их дома, и почувствовала, как у нее екнуло сердце. Девушка изумленно замерла, уже не слушая сестру. Валя машинально сделала пару шагов и обернулась.

– Ты чего?

Безуспешно пытаясь справиться с собой, Катя подняла руку и показала пальцем вперед.

– Сергей вернулся.

Валя резко обернулась. Катя знала, что старшая сестра ждала этого момента два долгих года. Всегда беззаботная, даже легкомысленная, она прятала письма из воинской части в шкаф и иногда перечитывала их, когда была уверена, что никто ее за этим не застукает.

Это был Сергей Поляков собственной персоной. Возмужавший, короткостриженый, с обветренным, ставшим каким-то волевым и угловатым, лицом. На нем была парадная армейская форма с аксельбантом на груди и пыльный чемодан.

Сергей остановился, поставил чемодан и расплылся в широкой улыбке.

– Поляков! – взвизгнула Валя. – Какие люди!

Валя, а за ней и Катя, бросились к Сергею. Тот шагнул девушкам навстречу, на ходу простирая объятия и улыбаясь так тепло и радостно, что у Кати на глазах навернулись слезы счастья.

Даже несмотря на то, что молодому дембелю не было до нее, Кати, никакого дела.

Вот и сейчас он, высокий, мужественный, подхватил налетевшую на него Валю и закрутил. Валя хохотала и кричала «Отпусти!», но Сергей не слышал – к валиной радости – не слушал ее.

Катя осталась стоять в стороне, поймав себя на мысли, что она глупо, как последняя простушка, улыбается тому, кто на нее даже не взглянул.

В стеклянной витрине кафешки, залитой снаружи дождем, Катя видела собственное мутное отражение. Тощая, в синем кителе, висевшем на ней, как на вешалке, Катя давно не чувствовала себя так неуютно.

Она перевела взгляд на сидящего напротив Полякова, чуть улыбнулась ему – вышло как-то робко, но ситуация была самой что ни на есть подходящей – и обхватила ледяными после улицы ладонями чашку горячего шоколада.

– Майор юстиции? – Поляков кивнул на ее погоны. – Небось, уже старший следователь?

– Вовсе нет.

– Ну вот. А я в тебя верил.

Было непонятно, шутил Поляков или нет. Но Катя не удержалась от улыбки.

– Зато по особо важным.

– О. Ты очень крута.

– Нет, не очень, – зачем-то ляпнула она.

Катя попыталась вспомнить, когда видела Полякова последний раз. Как ни крути, а выходило, что прошло 18 лет. Целая жизнь позади. И вот они сейчас сидят в кафе в центре города, в сотне метров от ее родного управления СК и в добрых шести километрах от злополучной Ямы, и пьют кофе.

Поляков мало чем напоминал того дембеля с растянутыми до ушей в широкой улыбке губами. Он осунулся. Его щеки прорезали две вертикальные морщины. Еще одна глубокая морщина пролегала через весь его лоб. На скуле виднелся бледный шрам, своим узором напоминавший птичью лапку. Короткая стрижка, но лохматые волосы – Поляков явно не был фанатом прихорашиваться перед зеркалом с расческой в руках. Мешки под глазами. И сами глаза… В них была вселенская грусть и пустота. Когда в последний раз в своей той, прошлой, жизни Катя видела Полякова, у него были именно такие глаза. Словно этот взгляд теперь уже 38-летний мужик пронес через всю свою жизнь.

– Ты изменился, – сказала Катя, чтобы что-то сказать.

Поляков осторожно подул на огненный кофе и сделал осторожный глоток.

– Все мы меняемся, – пожал он плечами. – И все вокруг тоже меняется. В этом большой минус и одновременно большой плюс нашего мира.

Катя даже не подозревала, о чем он. Поэтому отозвалась:

– Да, наверное. Не знаю.

– Как ты оказалась здесь?

Поляков кивнул на мундир, и по этому жесту Катя сообразила, что он имеет в виду.

– Долгая история. Да как и все, в общем-то. Ничего особенного. Поступила на юрфак. Через год после… – она запнулась. Поляков кивком подтвердил, что понимает, какое событие Катя обозначила этим обрывком. – Ну вот. Потом в суде практику проходила. В Ленинском. А у нас тогда прокуратура в том же здании располагалась. Не знаю, помнишь ты или нет.

– Очень вряд ли. Неважно.

– Да. И так, в общем, вышло, что я туда и устроилась. Сначала помощником. Потом следователем. А потом реформа эта. Когда создавали Следственный комитет, меня позвали. Я к этому времени хоть и была начинающим следаком, но уже была, наверное, на хорошем счету. Как-то так. Ну а… – Катя повертела чашку, наблюдая, как тянущаяся вверх тоненькая струйка пара завихряется перед ее лицом. – …А ты?

– Все просто, – отозвался Поляков. – Долго без работы сидел. Это началось, когда мы виделись в последний раз. До того, как вы уехали. Помнишь?