Виктор Калитвянский - Легенда о кимрском сапожнике

СЕМЕНОВ. А то как же… Ставлю… да только не всегда эти проценты сообразишь… Вот, к примеру, со свиньями… У Епишкина… Одно дело, матушка, овес, а другое – свинья…

БАРЫНЯ. Не морочь мне голову… Овес, свиньи… Ты мне лучше вот что… В Москву, в цифирную школу, к Сашеньке моему, все отправил?..

СЕМЕНОВ. Всё как велено: и сапожки, и валеночки, и два кафтана.

БАРЫНЯ. А подарки для начальства ихнева?..

СЕМЕНОВ. Все, как уговаривались: и наливку, и осетра, и мясо вяленое.

БАРЫНЯ. А сыру?..

СЕМЕНОВ. И сыру. А то как же.

БАРЫНЯ. Может, поменьше будут к Сашеньке придираться…

СЕМЕНОВ. А чего придираться-то? Дитё малое…

БАРЫНЯ. Дитё… Пятнадцатый год!.. Нету с ним сладу никакого… Прямо весь в покойного мужа… Только девок за ляжки хватать… Все вы одним мирром мазаны… Может, там, в цифирной этой школе, приучат его к порядку да делу…

СЕМЕНОВ. Приучат, матушка, обязательно приучат…

БАРЫНЯ. Дай-то бог… А они там секут, ребятишек-то?

СЕМЕНОВ. Сказывали, секут.

БАРЫНЯ. Ах ты, господи… Ну да ладно, авось, не засекут.

СЕМЕНОВ. Не засекут, матушка… Так, понемножку, токмо для ихней же пользы.

Появляется Михаил, высокий парень лет двадцати, в руках у него – красные сапожки.

БАРЫНЯ. Да уж… ( Замечает Михаила .) Что это у тебя, Миша?

СЕМЕНОВ. Сапожки для вашей милости… Давеча, на прошлой неделе разговор был… Чтобы красненькие…

БАРЫНЯ. Красненькие? Я что-то не упомню… А ну, покажи!

Михаил порывается подойти, но Семенов выхватывает у него сапожки и подает сам.

СЕМЕНОВ. Как велели.

БАРЫНЯ. Хороши, нечего сказать… ( Пытается надеть сапожок на ногу. Семенов бросается помогать. Барыня отстраняет его.) Пусть Миша, он знает, как лучше…

Михаил тотчас становится на колени и ловкими движениями надевает сапожок на ногу барыне.

СЕМЕНОВ. Не жмет, Глафира Петровна?

БАРЫНЯ. Навроде, не жмет… А второй? ( Михаил надевает и второй сапожок.)

Барыня встает, проходится по гостиной.

БАРЫНЯ. Надо же, красненькие… Я уж не девка… А хорошо… Молодец, Миша! Настоящий мастер.

МИХАИЛ. Благодарствую, ваша милость.

БАРЫНЯ. А под охру сможешь? Вон, как у меня на подоле.

МИХАИЛ. Под охру? Можно и под охру. Будет сделано.

БАРЫНЯ. К отъезду моему… я в Москву поеду… поспеешь?

СЕМЕНОВ. Поспеет, ваше милость. Обязательно поспеет.

БАРЫНЯ. Ну, хорошо. Ступай, Миша. ( Пауза. ) Что?.. Ты что-то сказать хочешь?

СЕМЕНОВ. Да нет, ничего он не хочет… Ступай, Мишка, не до тебя сейчас.

Михаил уходит.

БАРЫНЯ. Ты доволен им, Федор Иваныч? Парень-то какой из сироты вырос… небось, гроза девкам.

СЕМЕНОВ. Хороший мастер. Пустынин его хвалит. Доходу дает не хуже стариков.

Вбегает Дашка.

ДАШКА. Господин капитан Леонтьев приехали.

БАРЫНЯ. Капитан Леонтьев? ( Встает из-за стола. ) Дашка, мне надо переодеться… ( Уходит вместе с Дашкой.)

Тотчас появляется Михаил, в руках у него черные мужские сапоги.

МИХАИЛ. Вот, Федор Иваныч… (Отдает сапоги Семенову.)

СЕМЕНОВ (беря сапоги) . Хороши?

МИХАИЛ. Старался. ( Видя, что Семенов намеревается уйти.) Федор Иваныч, вы с барыней насчет меня толковали?

СЕМЕНОВ ( с недовольной миной ). Насчет тебя? А, ну да… Ты, Мишка, что о себе думаешь?.. Вот так тебе всё и подай… Ты хоть понимаешь, что такое – выкуп на волю?

МИХАИЛ. Понимаю, Федор Иваныч.

СЕМЕНОВ. Ничегошеньки ты не понимаешь, Миша. Да если Глафиру Петровну не подготовить, она может разгневаться и заместо выкупа упечет тебя… куда Макар телят не гонял.

МИХАИЛ. Да за что же, Федор Иваныч? Я барыне верно служу, каждое желание исполняю, всю душу вкладываю.

СЕМЕНОВ. Да ты не разумеешь, я гляжу, как же тебе растолковать… Ты, Мишка, её крепостной человек, у нее крепость на тебя от царя и господа бога, на всю твою жизнь.

МИХАИЛ. Ну да, я разумею.

СЕМЕНОВ. Ты её крепостной человек и за счастья должон почитать такую судьбу.

МИХАИЛ. За счастье?.. Я на волю хочу…

СЕМЕНОВ. Ишь какой – хочет он. Вот скажи так барыне – батогов получишь, а не волю. И зачем тебе та воля? Ты же там пропадешь. А здесь ты как у Христа за пазухой с твоими-то золотыми руками.

МИХАИЛ. Но вот Путстынин же выкупился…

СЕМЕНОВ. Пустынин… Когда это было? Это ж отец его… Со покойным барином… А Глафира Петровна – дело иное, она никому вольную не давала и даст ли когда – то вилами по воде писано.

МИХАИЛ. Так ведь за деньги!

СЕМЕНОВ. Понятно, что не за просто так… Пустынины вон вдвоем, отец и сын, лет двадцать – как проклятые… А ты один.