Надежда Севостьянова - Магическая шаль, или Шальная магия

– Но я не имела вашу страну, я имела вашу семью.

– В семье у нас тоже нет войны.

– Жаль… Но не расстраивайтесь, сейчас нет, потом будет, это неизбежно. Я хотела сделать Вам колоссальную скидку, я хотела отдать Вам даром, за пятьсот пятьдесят!

– ?!! Но мы же начали с пятисот!

– Да, начали, но главное, как мы кончим. Не волнуйтесь, Мадам, мы с Вами кончим хорошо, очень хорошо. Всем будет приятно, и Вам, и мне.

– Тогда скиньте.

– Ну… раз Вы настаиваете…, что ж, я могу, но если я скину, то вы вряд ли будете рады… Я стара жинка, всё-таки, мне почти семьдесят пять, но вы же никому не расскажете? Конечно, в молодости я часто скидывала и знаете никто не жаловался. Последний раз я скинула перед Мосей, он сразу сделал мне предложение. Вы спросите, пожалела ли я об этом?

– Нет, не спросим. Никита, всё, я больше не могу, пошли.

– Нет, нет! Мадам, всё, я поняла, сейчас Вы будете очень довольны, правда. Вы не верите? Вот Вам моё последнее слово. Приготовьтесь обрадоваться, Мадам… Пятьсот! А? Ведь Вы не ожидали, не ожидали? Я так и знала. Не надо меня благодарить. Носите на доброе здоровье и вспоминайте Халду! Меня зовут Халда. Куда же Вы, Мадам!?

Халда перегнулась через прилавок, не вставая, и схватила меня за подол.

– Вам и это дорого? Но если бы вы знали, как это дорого мне. Это подарок моего незабвенного мужа Моси, царствие ему небесное!

– Как?! Это подарок Вашего покойного мужа? Зачем же Вы продаёте?

– Покойного, Мадам? Разве я сказала, что он умер?

– Но Вы пожелали ему царствия небесного.

– И что? А разве Вы не пожелали бы своему мужу царствия небесного? Как говорится, дай Бог каждому.

– Но этого желают только покойникам.

– И напрасно! Если бы этого желали живым, очень многие не оказались бы там, где они сейчас… Вы понимаете? Всё надо делать вовремя, Мадам. Вот Вам, например, я его искренне желаю, Вы мне очень понравились, я Вас даже полюбила.

– Но я не куплю такую ценную для Вас вещь, я не могу.

– Хорошо, Мадам, Вам я как на духу признаюсь. Мося изменил мне, подлец, чтоб ему гореть в аду. И теперь, я продаю всё, что он мне подарил, а именно: эту шаль. Всё, Мадам, я открыла Вам свою главную тайну. Но Вы ведь никому не расскажете. Вот, Мадам, моё самое последнее слово… Назовите Вашу цену! Сколько Вы хотите, я на всё согласна, Вы же меня не обидите? Вы не обидите Халду? Меня так зовут.

– Вы уже говорили.

– Да? Разве? Вот видите, Мадам, и с памятью у меня… Не осталось её почти. Так сколько Вы хотите за эту замечательную вещь, скажите, не мучайте Халду, я на всё согласна, говорите, не щадите меня, меня никто всю жизнь не щадил. Говорите, не бойтесь, лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

В этот момент я почувствовала, как Никита сжал мою руку, я увидел на лице мужа лукавую улыбку, он уже как настоящий режиссёр «прозревает» представление, которое он перенесёт на сцену. Чёртов художник! Всё в дело? Да? А я, похоже, останусь без шали.

– Почему Вы молчите, Мадам? Вы думаете? Это правильно. Думать очень полезно, только не долго. А почему Ваш муж, не знаю Вашего имени, молчит как живая скульптура на Рамбле.

– Его зовут Никита, – опередила я мужа. – Я предлагаю пятьдесят.

Халда застыла с открытым ртом, она, наверное, подумала, что ослышалась. Через секунду она обмякла.

– Ну да, – сказала она очень грустно, со слезами в голосе, – я, наверное, очень плохо выгляжу, я, конечно, понимаю, возраст и всё такое, – она подпёрла голову рукой и замолчала.

Мы с Никитой смотрели на неё и не могли сдержать восхищения. Вот это класс! Никита просто наслаждался. Я поняла, что мы отсюда не уйдём никогда.

– Ну, Мадам Халда, Вы не расстраивайтесь, я согласна на шестьдесят.

Халда подняла на меня глаза и я увидела в них такую тоску, что мне стало не по себе, я почувствовала себя инквизитором Торквемадой.

Никита явно ждал продолжения, он его предвкушал. И дождался.

– Господа, вы были когда-нибудь в Одессе?

– Не приходилось, – Никита включил свой «компьютер», память у него отменная.

– Это город моего детства, я в нём родилась. Между прочим, вы не поверите, своей жизнью я обязана вашему Сталину. Я вас удивила? Хотя вы слишком молоды, откуда вам знать? А, кстати, вы любите Сталина?

– Конечно, нет, – говорила только я, Никита замер, он записывал всё на свою мозговую ленту. Она у него бесконечная, как только в черепе помещается.

– Я тоже, очень. Он стёр в «пыль» моих родителей, но против правды не попрёшь. Я живу только благодаря ему. Моя мамочка не хотела меня рожать. Папочку забрали в чеку, она осталась одна, к тому же – жена врага народа. Добрые соседи настучали, куда надо, и мамочке сказали, что, если она сделает аборт, её посадят в тюрьму. Она родила и её-таки всё равно посадили в тюрьму. Сталин запретил всем женщинам аборты. Война унесла тьму тьмущую народа и ему были нужны крепостные.