Слава Сорокин - Жёлтые стены

…

в депрессию

сводит с ума бессонница

третья неделя пошла

раздражает телефон лифтёра

вот бы ему пизда

пришла под грудой металла

ну сколько ходить пешком?

вот бы возила "скорая"

как раньше, морфий и сон

я разукрасил стены

выебал Мерри Поппинс

мечты бывают дебильными

вот бы всё это кончить

в мыслях заряды серы

бывшая и ночи с ней

менты, мусора, легавые

синонимы и куча измен

но хочется просто поспать

постель – как последний круг ада

я не ложусь, мне плевать

что спать каждому надо

смотрю в потолок словно мёртвый

пью самый дешёвый портвейн

классика на пластинках

разврат, бейсбол и хоккей

бэдээсэмные игры

в формате поганом ави

смотрю, но нет наслаждения

мысли все о любви

в Америке было торнадо

считают жертвы в деньгах

а мне-то только и надо -

чтоб хорошенько поспать

политики пидары, бляди

вчера принимали менты

видишь ли это хреново

если ты хочешь травы

видишь ли это пиздато

думать о ком-то одном

но есть квартира, бля, хата

что называется дном

разъёбан бачок и посуда

выгнаны к чёрту все

нет, я скулить не буду

кидаю я фак тоске

я выебу проститку

я ей даже заплачу

протесты мои не понятны

я только лишь так люблю

закроешь в квартире окна

занавесками, блядь, из икеи

и этим прикончишь меня

я так от тебя балдею

бессвязные речи не в моде

политика, декаданс

цирк, я среди уродов

быть может, мне кто-то подаст

вихрями крутятся мысли:

на выставку или на пьянку?

все эти мысли зависли

мне ничего не надо

кто ты, зачем и за что

когда, почему и на хуй?

волосы чёрные в цвете

ведут обречённо на плаху

я буду рыцарь смиренный

хоть и хотел бы бороться

хоть и хотел бы по венам

течь словно болото

с трясинами и камышами

они так прекрасны, знаешь

но контролёры в трамваях

всему этому помешали

синие, белые полосы

город закрыт

и это пугает

распускаются на ветру

словно цветы

волосы

всех с первомаем

всех со свободою

всё исчезает

личность уходит

под воду

рвутся с корнями

деревья и судьбы

топят дровами

избы

забывшие люди

топят в цунами

птицы свои зёрна

юг бесполезен

север -

давно обречённый

из-под ног убегают

весенние детские лужи

всё загублено теми

кто

хоть кому-то

служит

я и не знал, что сны имеют возраст

такое чёрное короткое пальто

вднх, вэдэха, дождь, метро

и соль, с немытых пару дней, волос

и мы не знали, что под себя всё подминает ноль

и на ступенях – триста шестьдесят

под дождь попало целое столетие

на представлениях все плакали, смеялись сгоряча

и разошлись пути

друг друга будто не заметив

жить или умирать

и то, и то

бессмысленно

и бесполезно всё

край твоего пальто

задел меня

где-то в метро

но это ничего не значит

и никаких там ландышей

или прогулок вдоль деревьев

край твоего пальто

и аромат приятный

впрочем…

смотри, горит закат

сгорает сердце

я арлекин

точнее? я никто

это минута

а для города – больше

пробежимся, забудем

и волны снесут все отрицания

сжимается в рамках

или в молчании

всё, что мы называем прошлым

и больно, и страшно

сытый желудок

голодное настоящее

жить и ждать

ожидание – математическое решающее

ритм. боль. ночь

ноль. жизнь

ничего не способна мне дать

тишина мой лучший друг

пустота – добрейший враг

время замерло…

и превращает

каждое мгновение в прах

вечер не сходится

на двух прямолинейных фразах

ветер разносит чуму

или иную заразу

она страшнее всего

страшнее погромов и боли

страшнее разыгранной заранее роли

она страшнее меня

и страшнее тебя

она звучит так:

всё, что было

что есть между нами -

хуйня

нас гасит свет

фактически нас не было и нет

как будто бы ничто и никогда

все пролетевшие года

исчезнем, как вода -

в земле

я боюсь, когда кто-то надолго закрывается в ванной

я боюсь конца и боюсь начала

мне больно, когда ничего не вернуть

я боюсь просыпаться, мне вновь страшно уснуть