Ирина Чайковская - Однажды весной

Когда Лена уже была на пороге, он схватил со стола не начатый торт «Белочка» и протянул ей: «Для вас покупал – возьмите. Мне сладкое ни к чему, да и не люблю. Может, когда еще заглянете, а?» Лена кивнула. Он схватил ее руку, тихо шепнул: «Такое иногда находит, такое, хоть волком вой. А вы, мне кажется, способны отогнать нечистую силу, у вас взгляд хороший». Пока Лена с тортом в руках шла к калитке, Борис Петрович, в светлой пузырящейся на ветру рубашке, смотрел ей вслед.

Галя уже не спала и работала, сидя у окна. Лицо у нее было потное и больное, глаза покраснели. Лена на нее набросилась: «Галюша, зачем ты вскочила? У тебя температура!» Галя хмуро на нее посмотрела: «Что ж мне – помирать теперь? Я когда работаю, хотя бы отвлекаюсь от всякой гадости, которая лезет в голову». Но минут через двадцать она все же забралась под одеяло – ее бил озноб. Лена набросила на нее все теплое, что было в номере, и она с трудом согрелась. Лежала с открытыми пустыми глазами, и легко было представить, какие гадкие невеселые мысли владеют ею в эту минуту. «Чем ее утешить, ободрить? – соображала Лена, сидя на своей койке возле двери, но ничего не шло в голову. Выждав, когда подруга заснет, Лена осторожно вынула у нее из сумочки телефонную книжку и, крадучись, вышла из номера. Она решила сама позвонить женщине – искусствоведу по поводу Галиных картин. Если ответ будет отрицательный, Лена примет удар на себя и Гале не придется страдать, ну а если положительный… собственно, только ради положительного ответа Лена и решилась на рискованную акцию. Ей так хотелось, чтобы Гале наконец зафартило. В холле на вахте сидела сторожиха Лиза. Она приветливо кивнула Лене и вернулась к разгадыванию кроссвордов, по части которых была мастерицей. Лена зашла в маленькую темную комнатку, где днем обитала администрация, зажгла свет и подошла к телефону. Напротив нее располагалось широкое стеклянное окно во всю стену, оно выходило в неосвещенный сад; пока Лена с бьющимся сердцем набирала номер, деревья за окном трещали и плясали на ветру. «Ночью будет ураган», – подумала Лена и услышала в трубке приятный женский голос. Было похоже, что женщина на том конце провода улыбается. «Ах, вы о Галине Гер, – произнесла женщина в трубке, – я несколько раз ей звонила, но безуспешно. Вы знаете, мне понравилось. Скажу больше, я нашла в ее листах что-то свое; мне кажется, я могла бы ей помочь с выставкой, а пока вот написала о ней статью». Трясущейся рукой на вырванном из Галиной книжки листе записывала Лена название и номер журнала. Она столько хотела сказать о Гале, о ее таланте и одержимости, о ее житейской неустроенности и отсутствии женского счастья, но в нужный момент горло перехватил спазм, и она промямлила что-то невразумительное, типа: «Большое спасибо, пожалуйста». В трубке послышались гудки, Лена потушила свет и, пошатываясь, вышла из комнаты.

Галя лежала в кровати с открытыми глазами. Лена к ней кинулась: «Галюша, победа! Она написала о тебе статью, обещает помочь с выставкой. Ей понравилось, понравилось!» – Лена махала перед Галиным лицом телефонной книжкой. Выражение Галиного лица не менялось. Может, она не поняла? «Галюша, – снова начала Лена, – я говорю об искусствоведше, я ей только что звонила…». Галя ее прервала. «Я поняла, сколько можно говорить одно и то же?» По Галиному лицу текли слезы, она начала всхлипывать. «Знаешь, мне, кажется, ничего уже этого не нужно, мне нужно только быть здоровой и чтобы ты не уезжала». И они обе в голос заплакали.

Ночью Гале было очень плохо, она металась в жару. За окном шумел ливень, и сверкала молния. Сторожиха Лиза спала в холле на старой задвинутой в угол лежанке, Лене с трудом удалось ее разбудить, ни лекарств, ни термометра у нее, естественно, не было, она посоветовала вызвать скорую, но потом сама же и отсоветовала, так как в такую погоду дорога в пансионат становилась непроезжей. Ждали утра. Обе были бледные, с воспаленными глазами. Лена собирала вещи – она решила, что оставлять Галю без медицинской помощи преступно, нужно было возвращаться в столицу.

Незаметно прошли еще один день и еще одна ночь. Гале стало немного лучше, температура, видимо, спала. Лена вызвала по телефону такси из города, на слабые протесты больной сказала, что оплату проезда берет на себя, как будущая «американская тетушка». Галя невесело улыбнулась. Утро отъезда было тихим и нежным, как дыхание эльфа; не верилось, что эти деревья и эта трава еще сутки назад гнулись под ветром. Вещички были вынесены в холл, ждали машины. Краем уха Лена слушала, как вахтерша Лиза делилась с поварихой вчерашним происшествием: «Слышь, Света, твой сосед по участку вчера наведался, я уж спать ложилась. А он в дверь как начал барабанить. «Что за притча?» – думаю, открыла, а он пьяный, еле языком ворочает. «Мне, – говорит, – Леночку». «Леночку, видишь ли, ему!» – повторила Лиза, и обе прыснули. Лена заслушалась и чуть не пропустила машину, которая, тяжело отдуваясь, подкатила к воротам пансионата.