Петр Гладилин - Анабиоз

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Вспомни наше первое свидание двадцать лет назад, была зима, ужасный мороз, ты стоял на ледяном ветру в осеннем пальтишке и прятал под полой роскошный букет роз, которые купил для меня на последние деньги. Какие у тебя были глаза, мой … ! Куда все делось?

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Не могу, я должен прочитать эту проклятую монографию, а на руки они мне ее не выдают!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Это кончится трагедией, у меня дурные предчувствия, на той неделе в Замоскворечье пропала девочка. Если с нашей дочкой что-нибудь случится, виноват будешь ты!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Зачем ты говоришь мне с утра гадости? До вечера!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Вспомни, ты когда-то играл на скрипке, ты был такой милый, нежный, живой!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Как я буду с таким настроением работать? Интересно, а что снится лягушке подо льдом? Я никогда об этом не задумывался.

Андрей Ильич уходит.

СЦЕНА ВТОРАЯ.

АВТОР: К семи часам Андрей Ильич закончил свои труды и вышел из библиотеки. Смеркалось. Прогулка была очень приятной. Андрей Ильич вошел в тихий московский дворик, до родного порога было рукой подать, как вдруг наш герой услышал истошный вопль.

Улица была совершенно пустынной, ни души! И совсем недалеко от того места, где он теперь находился, двое огромных мужчин гнались за девушкой, нет, скорее за девочкой лет шестнадцати! Она бежала изо всех сил, они кричала, нет, она пищала, она задыхалась! Голос показался ему знакомым. Вне всякого сомнения, он принадлежал его дочери. Иванов тут же бросился на помощь. Они гнали ее, как зайца, они гнали ее к машине! Машина, серебристый мерседес стоял в глубине двора.

Андрей Ильич бежал изо всех сил, чтобы спасти своего ребенка, однако расстояние, отделяющее его от преследователей, плавно увеличивалось. Наконец один из преследователей схватил девочку за руку, они втиснули ребенка в автомобиль, который взревел мотором и исчез за поворотом.

Районное отделение милиции.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Это тринадцатый кабинет? Вы следователь по особенно важным делам Рукомойникова?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Аум.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Моя фамилия Иванов.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Заходите, присаживайтесь. Как давно освободились?

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: В каком смысле?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Как давно прибыли из мест лишения свободы, если мне память не изменяет, статья 144.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Изменяет вам память, Элла Сергеевна. Меня зовут Андрей Ильич Иванов, у меня украли ребенка месяц тому назад.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Ах, вспомнила, голова соломенная, на меня так крепкие напитки действуют, выпьешь, после дней пять ничего не помнишь, ни имени своего, ни детства. Да… конечно, мальчика из коляски… на автобусной остановке.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Девочку шестнадцати лет. Увезли на автомобиле марки «Мерседес бенц» серебристого цвета.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Прекрасно, вспомнила, присаживайтесь.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Что это значит прекрасно?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Не нервничайте, папа, прекрасно в том смысле, что я вспомнила, о чем речь, а не в том смысле, что ребенка увезли.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: У вас есть какие-нибудь новости? Хоть какая-нибудь зацепочка имеется?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Живого человека отыскать – это не потерянный по дороге в Тулу сервант. Тем более, что человек мелкий, беспомощный, несовершеннолетний, да еще и девочка к тому ж. Да еще, как назло, красивая какая. У меня тоже есть дочь, но, положа руку на сердце, не такая красавица, как ваша! У нас особенно не в кого. А жена у вас очень эффектная дама! У нас в роду все девки тучные, дородные, им бы на войну ходить, а они девками уродились! На них пахать, сеять, а они на фортепиано записались!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Значит что, никакой надежды?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Какая-то надежда всегда есть, даже когда ее и в помине нет и быть не может.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Я не совсем понимаю…, что значит «надежда есть, когда ее в помине быть не может»?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Внятно объясняю про надежду. Пять дней тому назад в четырнадцатом доме вывалился ребенок с шестого этажа. Взрослый уже ребенок, лет восьми. Отец бился в конвульсиях, а потом пришла надежда. Он, этот самый папаша, взял да и пораскинул умишком: … а что, если это не мой ребенок? Оказалось, что восемь лет тому назад жена наставила ему рога, когда тот был в командировке. Он давно знал, и ему все равно было, подгуляла она мальчика или нет. А когда гром грянул, он выяснять, разбираться стал, и точно … оказалось не его ребенок! Какое ни есть, а душе успокоение.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Какая разница, чей ребенок?!

ЭРА СЕРГЕЕВНА: А вот и не скажите! Для того, кто верит в лучшее, разница имеется.