Владимир Сорокин: Занос

Быстрое золото… — думал он обрывочно, поглядывая вскользь на изваяние, — быстрое золото и чистая вода… ледяная вода… ни рябинки, ни следа… слава Богу, что я донес, не споткнулся… шестьдесят девять килограммов золотого песка… какие подробные ботинки у него… даже шнурки выточили… какая же это фирма… неужели старый добрый «Edward Green»?

Время словно остановилось, золото перетекало из сундука в воду, Михаил работал все спокойней и уверенней, словно делал это каждый день. Дыхание его стало ровным, вернулось внутреннее равновесие, а вместе с ним и чувство глубокого, полного удовлетворения. С каждой пригоршней золотого песка в темную воду уходило тяжкое, вязкое беспокойство последних месяцев, а вместе с ним и накопившиеся за эти месяцы душевная усталость и смутная тревога.

«Как хорошо, что это случилось…» — думал он.

Наконец, золото было вычерпано из сундука. И тут же Хранитель кинул в сундук сало, захлопнул крышку, они с Проводником подхватили опустевший сундук, пошли в сторону от изваяния и размашисто водрузили сундук на широкую черную тарелку на треножнике, которую Михаил заметил только теперь. В тарелке вспыхнул газовый огонь, охватил сундук и вскоре грубые доски его затрещали в голубоватом пламени. Хранитель и Проводник подошли к Михаилу, повернулись к изваянию.

— Да здравствует Великий Медопут! — громко и торжественно произнесли они и склонились в глубоком поясном поклоне.

Михаил, по-прежнему стоящий на коленях, тоже склонился, лицо его нависло над водой. И вдруг четыре крепкие руки схватили его и с силой швырнули в дыру. Он вошел в воду, успев выкрикнуть «что?» и больно ударившись пятками о край дыры, заставив пол угрюмо загудеть. И закричал в эту ледяную, темную, смертельно объявшую его воду так неистово и отчаянно, что проснулся.

Подмосковный дом Михаила в коттеджном поселке «Светлые ручьи» на 1-ом Успенском шоссе. 1 марта 2009 года. 9.02 утра. Спальня. Михаил и его жена Ната в постели.

Михаил(потирает лицо, тяжело вздыхает) Уа-а-а-ах… надо же…

Ната(обнимает его) Милый, ты так нежно стонал во сне. (игриво) Кто же тебе приснился?

Михаил(приподнимается на локтях, садится) Фу-у-у-у… хрень какая…

НатаЧто?

Михаил(смеется в изнеможении) Какая чушь! Надо же…

НатаНе групповая любовь?

МихаилЕсли бы…

Ната(обнимает его) А я была в твоем сне?

МихаилК сожалению, нет.

Ната(надувает пухлые, недавно надутые губы) Ну вот! Всегда так у тебя.

МихаилЗнаешь, мне приснилось, будто я… (смеется, откидывается на подушку) Нет, это пиздец какой-то!

НатаНу. Не ругайся с утра. У вас сегодня Великий пост начался.

МихаилБудто я делал такой… занос…

НатаЗанос? Как это?

МихаилТакой сундук, полный золота… золотого песка… (шарит на мраморном столике сигареты, закуривает) я нес этот сундук… золотой песок… я сыпал его в такое… круглое… типа очка… (смеется)

НатаЭто просто «Граф Монтекристо»!

Михаил(вспоминает) А! Я же еще Стаса видел.

НатаСтаса?

МихаилДа, Стаса. (становится серьезным, курит) Мы с ним ехали туда… он смеялся… а я говорю: Стасик, как хорошо, что ты жив.

Ната(вздыхает) Да, тяжелый сон. А я его во сне видела сразу после похорон.

МихаилТы уже рассказывала.

Ната(прижимается к нему) Миш, ну зачем ты сразу куришь? Это вредно, мы же говорили.

МихаилЖить тоже вредно… (сильно затягивается, тушит сигарету) Который час?

Ната(смотрит на свой мобильный) Десятый.

МихаилВ десять Таня приедет.

Ната(зевает) А ко мне педикюрша к десяти ввалится. (нежно берет Михаила за гениталии) Мы утром всегда куда-то торопимся. Почему?

МихаилНу… не всегда…

НатаМишенька хочет нежного?

МихаилХочет, но…

НатаА без «но» можно? (скидывает с Михаила одеяло)

МихаилНу… можно и без «но»…

Ната снимает с себя пеньюар, умело ласкает Михила ртом, потом садится на него спиной к нему, начинает двигаться.

НатаМишеньке нравится моя спинка?

МихаилОчень…

НатаМишенька хочет свою Наточку?

МихаилОчень…

НатаМишенька любит ее сладенькую пипу?