Жан-Поль Сартр - Фрейд

Фрейд смотрит на отца, и на его мрачном лице, несмотря на бороду и морщины, зритель вновь видит исполненное отчаяния изумление ребенка.

Фрейд.Отец, прошу тебя… (Пауза. Фрейд отпускает руку отца. Старик хочет что-то сказать, но Фрейд, подняв па­лец, запрещает ему говорить.) Молчи. Тебе нельзя утом­ляться.

Якоб.Брось, малыш! Ты забыл самое прекрасное! (На экране снова маленький Зигмунд и отец. Отойдя от отца, маль­чик подходит к стопке книг на столе.) Ты пошел за своими книгами. Ты всегда был лучшим учеником и получал в награду прекрасные книги. В одной из них рассказывалось о римской истории.

Малыш подходит к столу, берет один из томов, усевшись на пол, раскрывает его и вырывает страницу. Это гравюра. Он возвращается к отцу, протягивая ему гравюру.

Якоб (ошарашенно). Зачем она мне, маленький мой? (Он надевает очки, рассматривает гравюру. Читает подпись под ней: «Гамилькар заставляет своего сына Ганнибала отомстить за карфагенян». Якоб сдвигает очки на лоб и смотрит на малыша, который глядит с нетерпением и обидой.) Что это значит?

Малыш.Ты Гамилькар, папа.

Якоб (нежно улыбаясь). Да нет, я – не Гамилькар.

Малыш (ласково, умоляюще). Нет, папа, ты – Гамилькар. Ты должен быть им.

Якоб (как бы играя с ребенком). Хорошо, я – Гамилькар.

Малыш.Заставь меня поклясться.

Якоб (смеясь). Ну хорошо, клянись!

Малыш (с исступленной пылкостью). Клянусь отомстить за моего отца, героя Гамилькара, и всех униженных евреев. Я буду лучшим из всех, одолею каждого и никогда не отступлю.

Твердость тона, столь редкая у детей, заставляет Якоба вздрогнуть. Перестав улыбаться, он смотрит на малыша, понимая, что тот идет на конфликт ради того, чтобы не стыдиться собственного отца. Лицо его становится глубоко печальным, словно он с горькими сожалени­ями угадывает, что этот поступок будет довлеть над всей жизнью сына.

Голос старого Якоба за кадром.С того мгновения ты стал совсем другим. ( Пауза.) Но разве тогда я мог снова взойти на тротуар?

После того как Зигмунд принес клятву, отец и сын молча смотрят друг на друга.

Мы снова видим комнату. Старый Якоб с тревогой глядит на Фрейда. У него точно такое же выражение лица, что и в сцене 1862 года, когда он смотрит на маленького Зигмунда.

Якоб.Тогда было время погромов. Они ждали лишь предло­га, чтобы поджечь весь квартал.

Он слабо улыбается и шевелится в своей постели.

Фрейд( ласково). Нет. Ты не мог. Надо было вести себя осмотрительно. (Еще ласковее.) Успокойся, папа. Успокойся. Ты не мог.

Старик, моргая, улыбается.

Якоб (смеясь и грозя Фрейду пальцем, словно тот еще ребенок). Мой маленький Ганнибал!

Он закрывает глаза, но не спит. Рука его тянется к Фрейду. Тот резко откидывается назад и прячет свои руки.

Якоб (детским голосом). Дай мне твою руку.

Фрейд, ценой невероятного усилия, принуждает себя взять руку Якоба. Старик улыбается, не открывая глаз, и постепенно впадает в забытье.

Мало-помалу лицо Фрейда вновь обретает свою суровую, почти злую твердость (таким его лицо мы видели в начале третьей части).

Голос за кадром (отдаленный и чуть слышный голос антисемита). Жид, подними свой картуз.

Голос Якоба за кадром.Я—не Гамилькар.

Голос маленького Зигмунда за кадром.Я отомщу за всех евреев. Я не отступлю никогда. Никогда не сойду с тротуара.

Он смотрит на уснувшего отца с презрением и, пользуясь забытьем больного, отдергивает руку.

Пока он встает и поворачивается спиной к постели, голос маленького Фрейда за кадром повторяет – Никогда! Никогда! Никогда!

Он уходит, бесшумно закрыв за собой дверь. Взгляд у него злой и безжалостный.

Мать и Марта движутся ему навстречу, но взгляд Фрейда останав­ливает их.

Мать (робко). Как ты его находишь?

Фрейд (не отвечая, улыбается, целует мать в лоб и рав­нодушным тоном обращается к Марте). Ты не будешь столь любезна разобрать мой чемодан и рюкзак? Я иду к больной.

Он сухо улыбается Марте и уходит.

Мать (пожимая плечами). Ну вот! (Пауза.) Я спрашиваю себя, любит ли он своего отца.

Марта (с горечью). А я спрашиваю, любит ли он хоть кого-нибудь, кроме вас, мама.