Дон Нигро - Сова раньше была дочкой пекаря / The Owl was a Baker’s Daughter

МЭРИ ЛЭМ

ЧАРЛЬЗ ЛЭМ

ОТЕЦ

МАТЬ

ТЕТЯ ХЕТТИ

ДЖЕЙН

КОЛЬРИДЖ

( Тикают часы. Свет падает на ЧАРЛЬЗА ЛЭМА и его сестру МЭРИ, сидящих вечером у камина. ЧАРЛЬЗ читает, МЭРИ шьет. В глубине сцены в тенях видны силуэты ОТЦА, МАТЕРИ, ТЕТИ ХЕТТИ и ДЖЕЙН, сидящих в других частях гостиной ).

МЭРИ. Ты когда-нибудь хотел, чтобы я умерла?

ЛЭМ. Нет. Иногда мне хочется умереть, но это приходит и уходит, как желание полакомиться моллюсками.

МЭРИ. Ты хорошо лжешь только когда пишешь.

ЛЭМ. Кольридж уверен, что жена пытается его убить. Он говорит, что она бросила в него кастрюльку с кипящим молоком, когда заподозрила, что он флиртовал с кем-то из гостей.

МЭРИ. Это неправда. У миссис Кольридж нет воображения. В любом случае, Кольридж флиртует со всеми. Он флиртует с собакой. Да и как она могла убить его кипящим молоком?

ЛЭМ. Она сильно обожгла ему ступню. Но Кольридж настаивает, что целилась она несколько выше.

МЭРИ. Но зачем ей его смерть?

ЛЭМ. Моя версия: она чувствует, что убийство – единственный способ заставить его замолчать, но я не думаю, что это сработает. По моему разумению, Кольридж вернется очень болтливым призраком.

МЭРИ. Это нормально, Чарльз, время от времени желать мне смерти. Однажды я пожелала одному человеку смерти, и он умер, так что мне расплачиваться за это до конца жизни. Но тебе расплачиваться не обязательно. Я знаю, какое ужасное я для тебя бремя.

ЛЭМ. Любовь – единственное бремя, которое должно вынести. Как-то так поется в старой песни.

МЭРИ. Думаешь, Кольридж приглашал нас в гости в надежде, что я убью его жену?

ЛЭМ. Такая мысль могла прийти ему в голову. Но в последнее время ты гораздо лучше.

МЭРИ. Это правда, какое-то время я никого не убивала, но меня постоянно бросает из меланхолии в манию и обратно. Я не знаю, как ты это выдерживаешь. Наш брат Джон отправил бы меня в Бедлам, а не в то сравнительно пристойное заведение, куда поместил меня ты.

ЛЭМ. Бедлам бесплатный.

МЭРИ. Бедлам не бесплатный. Человеку приходится платить и за Бедлам. Там я бы сошла с ума. Ладно, я и так была сумасшедшей, но в Бедламе осталась бы такой навсегда. Ты меня от этого спас, но ты потратил все свои деньги, а у тебя и так их было немного. Я порушила твою жизнь.

ЛЭМ. Чтобы порушить свою жизнь помощь сестры мне не нужна. Я вполне способен на это сам. Если жизнь не порушена, значит, она не прожита.

МЭРИ. Но кто выйдет замуж за человека, у которого сестра-убийца всегда рядом, как сиамский близнец?

ЛЭМ. Я надеюсь, ты не желаешь мне того, что выпало на долю Кольриджа?

МЭРИ. Кольриджу очень повезло в том, что он кого-то нашел.

ЛЭМ. В последний раз, когда я его видел, он сказал мне: «Чарльз, если моя жена умрет, а я, в приступе помутнения рассудка попрошу другую женщину выйти за меня, пожалуйста, прострели мне голову».

МЭРИ. С его стороны сказать такое – совершеннейшая глупость. Мистер Кольридж прекрасно знает, что нет у тебя опыта в обращении с огнестрельным оружием. ( Пауза ). Чарльз. В гостиной кто-то есть.

ЛЭМ. Мы в гостиной.

МЭРИ. Нет. Не мы. Кроме нас.

ЛЭМ. Больше в гостиной никого нет.

МЭРИ. Есть. Ведьма. В гостиной ведьма.

ЛЭМ. Нет в гостиной никакой ведьмы.

МЭРИ. Она в углу, со своей кошкой. Разве ты ее не видишь?

ЛЭМ. Кошка в углу, но никакой ведьмы.

МЭРИ. Она сидит там, читает молитвенник с заду наперед.

ЛЭМ. Ты вспоминаешь детство, но тогда в углу сидела тетя Хетти, в кресле-каталке, с кошкой на коленях.

МЭРИ. Она появляется поздним вечером и смотрит, смотрит. Намерение ее – свести нас с ума, но снова с ума я не сойду.

ЛЭМ. Разумеется, не сойдешь. Какая чушь.

МЭРИ. Иногда мне снится бабушка, одна в большом старом особняке, принадлежавшем не ей, она только присматривала за ним по просьбе богатой мертвой старухи, которая говорила с ней по ночам. Полли, говорила она мне… Называла меня Полли, потому что я напоминала ей попугаиху, которую она очень любила. Полли, о чем сейчас думают твои бедные, безумные мозги?