Леонид Подольский - Четырехугольник

Тогда и познакомился Левин с бывшей артисткой Полевой-Фельдман. Надо сказать, умная оказалась женщина, деловая, с железной хваткой. Вся в Леночку, вернее, Леночка в нее. Такая же фигура, грудь, ноги, лицо. Красавица, хотя за пятьдесят. Мишу Бялика она терпеть не могла. Отчего, Левин мог только догадываться. Фанфарон. Не такого, конечно, хотела она для Леночки…

Не будь она Фельдман, стала бы народной артисткой, а так… Хотя не все так просто. Во всем виноват оказался Познанский. Вообще-то на самом деле не Познанский, а Берг, припомнил Левин, но как-то в молодости он сумел поменять документы, за что его потом и били, когда он подал на выезд. Что, мол, двойной перебежчик, не только страну предал, но еще и собственную фамилию переменил. Что, мол, предательство заложено в нем было смолоду. Патриотические спектакли ставил, а вот… «Двоедушец» – так и писали тогда, «двоедушец» и еще чуть ли не матом. Как же, как раз самая борьба с сионизмом, делилась Леночка.

«Мог стать не Познанским, а Горским. Или Горным. От слова “берг”, то есть “гора”», – вспоминал Левин. Но как ни крутись, ни мимикрируй, а все равно псевдоним – в конце концов он устал от псевдонимов и сорвался: не только разругался с комиссией, когда не приняли его пьесу, но еще и письмо подписал – против антисемитизма и за свободный выезд. Да еще и женился на американке. То есть по советским меркам стал законченным диссидентом.

Познанского после долгих мытарств отпустили, не смогли не отпустить, но стиснув зубы и по-глупому, обо звав напоследок – и от него, и в его защиту получили в ответ десятки писем и протесты по «голосам», с той стороны, словом, отпустили со скандалом и отыгрались на Розе Михайловне. Отобрали все роли и больше не пустили на сцену. У нее, правда, был выбор, могла покаяться за бывшего мужа и отмежеваться от него, поклясться в лояльности, но не захотела. Не то чтоб она была бескомпромиссный человек, но ей было противно, и она не смогла. Или не захотела. Сделала сознательный выбор, после которого пришлось устроиться секретаршей в Утильсырье. Они с Леночкой тоже хотели уехать, но побоялись, что не отпустят. Не решились стать отказницами.

Администратором Роза Михайловна пришлась к месту. Строга. Все эти братки, шушера всякая, у нее трепетали. Боялись. Интеллигентная женщина, красивая, на загляденье, однако умела. В пьесе Бабеля комиссаршу по молодости играла с триумфом. Ну вот, пригодился опыт. Могла рявкнуть, а чаще и голос не повышала. Зато взгляд… Артистка! Настоящая комиссарша! И, главное, Левину она симпатизировала. Наверное, жалела, что Фифочка выбрала Бялика, а не его.

Да, Фифочка. Роза Михайловна так и говорила: «моя Фифочка». Снисходительно так, хотя и с любовью. Словно удивлялась, откуда у них с бывшим мужем, с Познанским, могло вырасти такое легкомысленное создание. Хотя… Было в кого. Про Познанского Леночка рассказывала, что он не пропускал ни одну юбку. Красавец с усами. Режиссер. И мама тоже… Артисты… Они играют в любовь… Это их любимые роли…

…Миша Бялик оказался ловкачом. Вроде ничего плохого он Левину не сделал, не увел бизнес, однако, доносили, изучал обстановку, подкатывался. Но завел связи, обжился в Москве и решил отделиться. Открыл сауну, а при ней ресторан. Или наоборот, ресторан с сауной. Надо полагать, что-то все же привез из рифейской столицы. Ну, повар-то он был отменный. Понимал в еде толк. Чревоугодник. А в сауну те же бандиты ходили. По большей части с проститутками. Солнцевские. Да, время такое. Начало девяностых. Самый пик реформ. Разруха. Грязь. Мальчики мечтали о рэкете, девочки шли в проститутки.

Бялик вроде хорошо начал. Говорили, близко сошелся с солнцевскими, открыл притон – к нему не только бандиты ходили, но и менты, «мусора», – да, хорошо начал, но продержался недолго: назанимал денег и проиграл в карты. Хотя, может, и не все проиграл. И тогда только одно и осталось: валить. Так они с Леночкой и оказались в Израиле. Леночка давно хотела уехать. Не обязательно в Израиль. Еврейка она была никакая: ни языка, ни истории, ни национального чувства. Просто мечтала свалить из России.

Перед отъездом Бялик едва не подложил Левину свинью. Предложил купить у него ресторан. Но Левин воздержался. Лишних денег у него не было. Да и – страшновато. Он не умел, как Бялик, ладить с авторитетами. И оказалось, что правильно сделал. Не успел Миша уехать, как ресторан с сауной бандиты забрали за долги. А через год с чем-то Владимир Левин решил посетить родину своего дедушки…