Леонид Подольский - Четырехугольник

Об этом «гиганте» Фифочка, судя по всему, все еще вспоминала с ностальгией и не теряла его из вида, но вроде бы издалека. Несколько лет он подвизался в комсомоле, создал центр НТТМ [23] Центр научно-технического творчества молодежи. Созданные в годы перестройки, Центры НТТМ получили значительные льготы и наряду с кооперативами быстро превратились в кузницы первых советских миллионеров и предпринимателей. , занимался обменом и обналичкой и давно стал долларовым миллионером вроде Артема Тарасова [24] Тарасов Артем Михайлович (1950–2017) – один из самых известных российских кооператоров, предпринимателей первой волны. В годы перестройки был вице-президентом Союза объединенных кооперативов СССР и генеральным директором внешнеэкономической ассоциации «Исток». Стал широко известен в 1989 году, когда в качестве директора кооператива «Техника» получил месячную зарплату в размере 3 миллионов рублей и заплатил с нее партвзносы в размере 3 %, то есть 90 тысяч рублей. . Позже, расставшись с Леночкой-Фифочкой, Левин сам следил за супергероем: бывший комсомолец шагал по трупам, скупал активы, создавал империю, становился олигархом, взял жену из администрации президента, купил одну из самых больших в мире яхт, а заводы его дымили, отравляли землю и воду, и люди вокруг его заводов умирали от рака. Владимир Левин радовался, когда этот непотопляемый олигарх, про которого он прочитал в «Википедии», что в свое время тот очень тесно был связан с бандитами, попал в санкционные списки. Хотя – родственничек… В некотором роде…

Третьим оказался бородатый импозантный грек с острова Афродиты, куда Леночка ездила с Погоржельским перед самым разводом. Возможно даже, что этот Аполлон – таково было имя красавчика-грека – и переполнил чашу терпения Погоржельского. Но в рассказах Леночки все выглядело чрезвычайно красиво: белый песок, пальмы, Средиземное море, пятизвездочный отель, монастыри, руины, поездка в Иерусалим – Владимир Левин так и не дознался, когда же она успела и куда в это время запропастился Погоржельский.

Четвертым был Леночкин одноклассник. Он-то, по всей вероятности, и стал первым. Этот юный кавалер единственный из всех пошел по кривой дорожке, но она, дорожка, как оказалось, тоже вела в гору – талантливый мальчик поступил в театральное училище, куда была закрыта дорога Леночке, и подавал блестящие надежды, однако вскоре непостижимым образом вступил в компанию ломщиков [25] Ломщик – на уголовном жаргоне мошенник, специализирующийся на обмане продавцов или покупателей (клиентов). В конце 80-х и в 90-е годы чаще всего занимались «ломкой» валюты. . Оказавшись в колонии на Урале, он очень быстро освоился, попал под крыло самого Усояна [26] Усоян Аслан Рашидович (Дед Хасан, Дедушка; 1937–2013) – советский и российский преступный авторитет, влияние которого распространялось на весь криминальный мир постсоветского пространства и Западной Европы. Во второй половине 80-х, находясь в ИТК-17 в Свердловской области, Дед Хасан подчинил своему влиянию практически весь криминальный мир Урала. и за неизвестные Леночке подвиги был коронован. В это же самое время за Леночкиного одноклассника хлопотала творческая интеллигенция Москвы, так что срок ему скостили, и в начале перестройки он оказался в столице. Леночкин одноклассник вовсе не был похож на братка – так, во всяком случае, утверждала Фифочка – опрятный, модный, он не дымил сигаретами, не ширялся, не пил и не плевал под ноги. Напротив, в скором времени он за счет общака открыл банк и его не раз замечали в правительстве.

– У него татуировка на груди, – сообщила Фифочка, – на правой стороне у него Станиславский с Немировичем-Данченко, он очень любит театр и помогает артистам, а слева, у сердца, – тут Леночка понизила голос и закончила шепотом, – у него наколот мой портрет. У него в колонии была с собой моя школьная фотография. Не как сейчас, а с длинными волосами. Вот с нее и накололи.

– А что дальше? Любовь? Когда он вернулся? – не без опаски спросил Левин.

– Нет, все давно закончилось, – поклялась Леночка. – У них обет. Они же как монахи. Им нельзя иметь семью.

«Ну, ну, – смеялся теперь Левин. – Как монахи». Он давно перестал быть лохом и кое-что знал про криминальный мир России. Немало читал в последнее время и разговаривал со знающими людьми. И пришел к выводу, что нет ничего страшнее российских тюрем, где вся власть у паханов, где мужчины насилуют друг друга, а бывшие люди превращаются в запуганных животных и где ничего не стоит стать неприкасаемым. А уж с женщинами как скоты.